Заза Двалишвили - Сон Геродота

– И давно преставился?

– Уже третьего дня, завтра хоронить будут.

– Как жаль, – вполголоса проговорил капитан.

– Конечно, жаль, – согласился незнакомый собеседник, – хороший человек был старик Диомед, весь город чтил и уважал его.

– Понимаете, в чем дело, – капитан взял собеседника подруку и отвел в сторону. – Мы только что чуть не присутствовали при его рождении, а теперь попали на его похороны, в общем, мы запутались в этих комнатах.

Незнакомец понимающе кивнул головой и рукой молча указал на следующую дверь.

– Нам, вероятно, надо туда, только постарайся не шуметь, а то на нас уже люди смотрят, – почти шепотом прошипел капитан и, взяв Геродота за руку, осторожно приоткрыл красную дубовую дверь.

Та бесшумно захлопнулась за спиной, и звуки траурной музыки исчезли. Они теперь оказались в маленькой уютной комнате, скорее всего, рабочем кабинете хозяина дома. Возле распахнутого во двор широкого окна сидел человек. Низко опустив голову, он что-то писал. При шуме захлопнувшихся дверей он поднял голову и посмотрел на посетителей живыми, умными глазами.

– Диомед, мир твоему дому, – сказал капитан, приветственно подняв руку и сразу переходя к делу. – Я привел к тебе далекого гостя, это Геродот из города Галикарнаса.

– Вы вышли из похоронного зала, значит, видели, как меня хоронили. Я сам никогда этого не видел, да и не увижу никогда, – с грустью в голосе произнес Диомед.

– Мы стали свидетелями не только твоих похорон, но и еще кое-чего, – бодро отозвался капитан.

– Понимаю, – ответил человек за столом, потом, повернувшись к Геродоту, учтивым голосом добавил: – Вы видели мое рождение, видели мою смерть, видите меня сейчас, живого и молодого. Наверное, знакомиться нам уже и не стоит.

На правом виске Диомеда чернело все то же огромное родимое пятно, но к тому времени, когда Геродот, как это полагается учтивому гостю, произнес в ответ приветственную фразу, он уже перестал чему-либо удивляться и покорно доверил себя течению последующих событий.

– Диомед, ты опять сочиняешь свои истории? – спросил капитан, указав рукой на лежащую на столе открытую тетрадь.

– Весь мир состоит из разных историй, я всего лишь собираю и записываю их.

– Ну тогда вы быстро найдете общий язык, – отозвался капитан, – твой гость тоже историк и большой любитель сочинять.

– Это правда, вы пишите истории? Тогда мне крупно повезло, – включился в беседу Геродот, который до сих пор молчал, чувствуя некоторую стеснительность.

– Наш капитан, может, не совсем правильно выразился. Я не пишу истории, а сочиняю небольшие, порой странные рассказы, скажем так, описываю не события, а живых людей.

– Чем же они странные? – спросил Геродот.

– Видите эту картину на стене, я приобрел ее на местном рынке по сходной цене, и когда остаюсь один дома, часто смотрю на нее.

Гости невольно обратили взгляд на висящий на стене портрет молодой женщины.

– Что здесь примечательного, баба как баба, – недоуменно повел плечами капитан.

– Вы тоже такого же мнения? – учтиво спросил Диомед молодого историка.

Геродот еще раз сосредоточенно посмотрел на портрет, откуда на него глядела миловидная дама с застывшими чертами на непроницаемом лице, и только меж слегка приоткрытых губ играла легкая улыбка.

– Портрет довольно правдоподобный, хотя и странный.

– В чем же его странность?

– Не знаю. Может, в улыбке на губах, из-за которой выражение ее лица кажется каким-то непонятным и загадочным. В ней нет ничего, и в то же время есть все.

– Вот именно, – подтвердил Диомед. Вы не знаете, кто она, какая она: добрая или злая, счастливая или несчастная, великодушная или коварная, любит или ненавидит, все в ней есть. Вот про это и пишу в своих историях, наблюдать за этой игрой человеческих чувств – великое удовольствие.

– А по-моему, в жизни так не бывает, – возразил капитан. – Обычно, когда на человека посмотришь и немного пообщаешься с ним, сразу видно, что за птица перед тобой.

– Вы в этом уверены? – Диомед порылся в столе и достал оттуда старую потертую тетрадь.

– Вот здесь у меня записана действительно странная история, она произошла с одним моим знакомым проповедником, и этот рассказ я записал с его слов. Странная, потому что существует как бы вне времени и пространства, в ней одни и те же люди ведут себя по-разному в одной и той же ситуации, что в реальной жизни, согласитесь, немыслимо.

– Можно, я прочту ее? – спросил Геродот и уже через некоторое время углубился в чтение этой странной истории.