Олег Попцов - И власти плен...

Метельников знакомился с новыми разработками КБ. Разговор уже шел на убыль, принесли чай, и сейчас говорили больше о мотивах сопутствующих. Начальнику КБ позарез нужны пять квартир. Он присмотрел на стороне головастых мужиков, давать им жилье за счет очередников никто не решится: дополнительные квартиры могли спасти положение. Начальник КБ долго готовился к этой встрече, и то, что она пришлась в канун директорского юбилея, считал редким везеньем. То и дело заглядывали сотрудники, поздравляли Метельникова, говорили подобающие слова. Метельников чувствовал себя обязанным, всякий раз поднимался, свидетельствуя сдержанным поклоном свою благодарность. Начальник КБ был доволен. Как говорят в таких случаях, рыба сама шла в сети, лучшей психологической ситуации быть не могло.

— Я не хочу сказать, «нет», — заметил, однако, Метельников, — но и не могу сказать «да». С жильем плохо. Чуть позже, через год… пообещать, обнадежить можно. Если такой ответ вас устраивает, на том и порешим. Надо… — Он не успел договорить, дверь распахнулась, в кабинет начальника КБ вошел Фатеев.

Не спрашивая разрешения, не здороваясь, поспешно близился к столу, сел рядом с Метельниковым, заговорил сбивчиво и торопливо, сначала шепотом, спустя пять-шесть фраз уже вполголоса, не стесняясь посторонних. Смена настроений была внезапной, и Метельников не сразу понял, о чем он.

Не здесь, не в кабинете начальника КБ, вести подобный разговор. Однако выбирать не приходилось, да и Фатеев увлекся, никак не желая обидеть начальника КБ, Метельников смотрел на его погрустневшее лицо, машинально кивал головой, скорее свидетельствуя свое согласие с уже сказанным ранее, а может быть, и это было столь же понятно, мысленно пытался оживить события, пересказанные Фатеевым, и кивал слаженно, одобрял свое поведение в этих событиях.

То, о чем говорил Фатеев, представлялось не только значительным по сути, но и требовало немедленных ответных действий. Метельникова раздражала суета. Всякая поспешность таила в себе возможность ошибки. Самым разумным было бы остановить Фатеева, закончить оборвавшийся так некстати для начальника КБ разговор, а уж потом… «Жилья нет. Он вряд ли может помочь, но пообещать, обнадежить… Пусть не сейчас, чуть позже, через год. Он не сказал «нет», а это уже кое-что». Так следовало поступить, так он хотел поступить, но сила реальных обстоятельств, его зависимость от них, вынуждали Метельникова забыть об осторожности и говорить в полный голос о событиях, которые в крайнем случае, помимо Метельникова, касаются лишь Фатеева. И совсем не потому, что он заместитель Метельникова, скорее на правах друга. Да и юбилей, Фатеев значился организующей пружиной, которая высвобождала недостающие силы.

Уже в коридоре Метельников зло сказал Фатееву: «Надо было вызвать. А так вот вламываться среди разговора… Да и рассказ твой… Еще и банкет приплел. Ну при чем здесь банкет, при чем?» Оба они знают, при чем здесь банкет. Но Метельникову надо выговориться, засвидетельствовать свой протест. А Фатееву надо выслушать выговор и счесть его справедливым и заслуженным. Но и его понять можно — новость неординарная: Голутвин уходит на пенсию, а в качестве его возможного преемника назван Метельников.

— Так что ждите вызова к Самому, — закончил Фатеев свой рассказ.

— А что же Голутвин?

Вместо ответа Фатеев дурашливо хохотнул:

— Фокусы жизни. Спроси месяц назад: кто в случае чего пойдет наверх? Все в один голос: Голутвин. А месяц спустя… ку-ку! Отставной генерал.

Фатеев говорил раздражающе громко. Метельникову хотелось прикрикнуть на него. Зачем он так о Голутвине? Старик достаточно сделал для меня, а я, в свою очередь, тащу за собой Фатеева.

В словах, в тоне, в развязном фатеевском смехе был полный разлад с логикой. Чему он радуется? — думал Метельников. Он мой помощник, правая рука, доверенное лицо. Мы столько лет знаем друг друга. Неужели я не разглядел его, не понял? Ведь он знает о моем отношении к Голутвину. Неужели ничего не осталось, даже сочувствия?

— Есть хорошее название для банкета, — вдруг сказал Фатеев. — «Пир бывших». — Хотел было снова засмеяться, но увидел лицо Метельникова и осекся.

— Старика жалко, — сказал Метельников. Ему хотелось, чтобы Фатеев понял его, ну если не понял, то хотя бы уступил его сочувствию. Неужели он не понимает, сколько скверного, издевательского в его смехе?

Фатеев не уступил, не внял призыву. Щелкнули замки портативного кейса. Фатеев извлек «банкетную» папку. Нужна была буферная фраза. Ей надлежало соединить настоящее, стремительно превратившееся в прошлое, с будущим, которое так непредсказуемо скоро стало настоящими. И Фатеев эту фразу сказал: