Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

За неделю столько всего произошло. Я пересекался с Зо чаще обычного – на прощании, у нее дома, в машине, – но все это было при ужасающих обстоятельствах. Сейчас же я вижу ее сидящей за столиком в школьной столовой, что правильно и нормально. Я привык видеть ее в такой обстановке.

Зо, должно быть, почувствовала мой взгляд через зал. Потому что сейчас смотрит на меня. Смотрит напряженно, будто хочет вынудить меня отвернуться. Я не могу. Не хочу. Не знаю, что я должен сделать. Улыбаюсь в надежде, что она ответит мне тем же. Не отвечает. Такое впечатление, будто у нее это не получится, даже если она попытается.

Она берет свой поднос и покидает сидящих за столиком друзей. Скоро ее еда оказывается в мусорке. И не бросив на меня даже мимолетного взгляда, она выходит из столовой.

Мне гораздо проще интерпретировать книги и рассказы, чем понимать решения, принимаемые живыми, дышащими людьми. Но в данном случае я могу легко приложить методы миссис Кичек для критического анализа реального поведения, свидетелем которого я был. Поступок нашей прекрасной и праведной героини Зо Мерфи, выбросившей свою еду в мусорку, является метафорой того, как она относится к рассказчику. В глазах Зо Мерфи Эван Хансен – мусор.

Ну вот, опять я переоцениваю свою важность. Как быстро я забыл свое «хм». Почему я решил, что это имеет какое-то отношение ко мне? Ее брат мертв . Вдруг у нее нет аппетита? Можно истолковать поведение Зо именно так. Просто тяжело видеть ее в подобном состоянии, особенно после того, как ее лицо начало светлеть тогда, за ужином. Когда мы говорили о Конноре, ее настроение поднялось. Ведь я рассказывал ей и ее родителям о вещах, которых они не знали. Добавлял недостающие кусочки. Заставлял забыть о всей тяжести их горя. Я принес им хоть какое-то облегчение.

Выискиваю глазами Джареда. В желудке у меня лишь утренние лекарства, но я завертываю свой ланч и направляюсь к его столику.

– Что там с имейлами? – спрашиваю.

– Ну, «имейл» – это сокращенно «электронное письмо», – отвечает Джаред. – Изобретение технологии приписывают Рэю Томлинсону, он осуществил это в 1971-м, но нам всем известно, что в реальности такие письма – детище Шивы Аядурайи.

– Я серьезно. – Говорю так тихо, как только могу.

Джаред с заговорщическим видом откидывается на спинку стула.

– Я не работаю бесплатно.

– Сколько?

– Две штуки, – отвечает Джаред.

– Две тысячи долларов? Ты в своем уме?

– Пятьсот.

– У меня есть только двадцать.

– Прекрасно. Но ты – козел, – говорит Джаред. – Встретимся в четыре после школы. Напишу тебе где.

Внедорожник Джареда въезжает на парковку фитнес-центра и резко тормозит. Мой друг семьи проходит во вращающуюся дверь.

Я следую за ним.

– Почему мы здесь?

Джаред машет членской карточкой перед мускулистым братком и представляет меня как гостя. Заполнив какие-то бумажки, иду за Джаредом через шумную и похожую на пещеру комнату.

Все в этом месте беспокоит меня. Яркий флуоресцентный свет. Шум. Обнаженная кожа. Я все еще не могу понять, что мы здесь делаем.

– Ты занимаешься фитнесом? – спрашиваю я.

– Нет, но мои родители думают, что занимаюсь. Поверь мне, это прекрасное место для того, чтобы делать домашнее задание. Ты когда-нибудь видел женщину на беговой дорожке?

– Это не… не думаю…

– Послушай, для такой работы я не мог воспользоваться домашним интернетом. Рассматривай это как дополнительную меру предосторожности. Если мы сделаем все с публичного вай-фая, будет сложнее понять, что это наше творчество.

Когда он так говорит, получается, что мы занимаемся чем-то не совсем пристойным.

– Ну, не знаю. А что если нас увидит кто-то из школы?

– Я ни за что этого не допущу. Дорожу репутацией. Кроме того, никто из школы здесь не появляется. Посмотри вокруг. Здесь одни мамаши и тому подобное.

Обвожу глазами зал. Хотя в нем шумно, на самом деле он почти пуст. Наверное, все дело в бухающей музыке и высоком потолке.

– И все же, может, нам не стоит делать этого. Должен быть другой выход из положения. Если Мерфи спросят меня о письмах, я просто ничего не отвечу. Они же не будут прижимать меня к стенке, верно?

– Если ты даешь задний ход, то все равно будешь должен мне двадцать долларов, – говорит Джаред, устраиваясь на тренажере.

Представляю лицо Зо, взгляд, который был у нее за ланчем. У ее родителей, наверное, сейчас точно такие же взгляды – тяжелые, пораженческие.