Александр Малюгин - Затмить Земфиру

— А Гаро? Вы помните Колю Гаро?

Но Тамара Ивановна уже повесила трубку. «Надо действительно набросать некий приблизительный список», – подумал я и решил пересмотреть гайдаевские шедевры. Начал с «Операции „Ы“.

Фильм, как известно, состоит из трех новелл. В первой, «Напарнике», второстепенных героев предостаточно: одна шеренга «алкоголиков, хулиганов, тунеядцев», вышедших на разнарядку, насчитывает более 20 человек. Но для моего исследования годился только старик-алкаш с крылатой фразой «Огласите весь список, пожалуйста!» Остальные словно воды в рот набрали. А, к примеру, Владимир Басов, сыгравший строгого милиционера, или Михаил Пуговкин в роли прораба хоть и соответствовали критериям «второстепенность» и «цитатность» («Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы. Кто хочет сегодня поработать?» и «В то время, как наши космические корабли бороздят просторы Вселенной») – актеры не малоизвестные, а популярные. Поэтому в список не попадают.

В общем, новеллу «Напарник» закрыли с единственным кандидатом. На эту роль, старика-алкаша, в скупых титрах «претендовали» три фамилии: Э. Геллер, В. Уральский, Г. Ахундов. Было «трудно соотнести», как сказал я Тамаре Ивановне Ханютиной. Без помощи Гребешковой или кого-либо еще точно не обойтись.

Со второй новеллой, «Наваждение», я разобрался быстрее. В список вошел только профессор («Профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нем»). Во время нашего разговора вдова Гайдая, кстати, упоминала об этом актере, В. Раутбарте: мол, давно умер... Прелестная, конечно, крылатая фраза принадлежит студенту по кличке Дуб: «Экзамен для меня всегда праздник, профессор!» Но актер Виктор Павлов знаменит. Хороши в «Наваждении» и Валерий Носик, пытавшийся обыграть Лопуха в «очко», и Зоя Федорова, «хранительница ключей» Лиды. Однако Носик, кроме того что достаточно известен, не имеет культовой цитаты (всего лишь словечко «перебор»). А Федорова, хоть и подзабыта современным зрителем, глаголет серый, ничем не примечательный текст.

...Сидеть с карандашом, просматривая любимый фильм, оказалось делом утомительным. Третью новеллу я решил отложить на потом.

Не могу сказать, что новость о казанском женихе Мани меня сильно смутила. Как говорил Папанов в «Бриллиантовой руке»: «Клиент, проходя мимо пихты, попадает в мои руки». Без вариантов. Во-первых, тут же выяснилось, что Димка тащит певунью в Казань (их семья держала там несколько ресторанов, и товарищ не мог оставить бизнес). Но как же тогда маниакальное желание «затмить Земфиру»? Во-вторых, не было между ними особой любви. В «Пикассо» девушка не отдергивала руку, когда я случайно, но нежно касался ее выпуклой косточки на запястье, чиркнула на салфетке, несмотря на присутствие Ксюхи, домашний телефон. Наконец, поцеловала в губы на прощание. Согласитесь, детали весьма существенные, знаковые.

Поэтому через несколько дней я Мане позвонил. Внаглую, рискуя окончательно потерять Ксюху. Ведь не исключено, что певунья и в мыслях не держала оставить своего казанского ресторатора. А то, что мне привиделось в «Пикассо» (выражаясь метафорически, мы просто спели с Маней дуэтом, и удачно), могло быть в буквальном смысле последним холостым выстрелом девушки перед грядущим замужеством.

Тем не менее я набрал ее номер. Вечером в «Метелице» намечалась презентация очередного сборника поп-требухи. Ожидались звезды и богатый фуршет.

– Тебе наверняка будет интересно вживую увидеть некоторых своих конкуренток, – не без иронии заметил я.

– А что, явится Земфира? – усмехнулась Маня.

– Нет, Земфиры не будет.

– Ну и слава богу! Идем.

Если в «Пикассо» фигурой умолчания у нас была уфимская певунья, то в «Метелице» – сестра Ксюха. Мы обходили опасные темы, словно коровьи лепешки на тропе. Меня это, признаться, совершенно по-скотски радовало: выходит, мы уже оба перешагнули через «Маху».

У барной стойки я заметил Кира Викулкина – известного столичного халявщика, моего старого приятеля и должника. Несколько лет назад на фестивале «Славянский базар» в Витебске он занял у меня триста долларов: какие-то мошенники обещали ему продать по дешевке картину Шагала из местного музея (хотел, чудак, и тут на халяву денег срубить!). Приехав в Москву со свернутым в трубочку полотном, Кирюша обратился к экспертам – картина, конечно, оказалась копией, причем паршивой. Я терпеливо ждал и все последующее время приветствовал Викулкина одним словом: «Триста!» Кир молча и виновато склонял голову, затем энергично встряхивал ею, как Миронов в «Бриллиантовой руке», и через секунду вываливал на меня кучу фальшивых, но приятных комплиментов.