Александр Григоров - Знать [СИ]

Он осторожно пробирался вдоль колонок. Сзади ударили по ногам, он упал. Руки завели за спину, голову подняли за волосы.

— Попался, умник, — пропыхтел скрипучий голос. — Не дергайся, хуже будет.

Хуже было некуда, поэтому Пользун решился на контратаку.

— На холоде песочные часы идут быстрее.

Голову задрали до неимоверной боли, и последнее слово Рёшик договорил про себя. Лягнув противника пяткой, улучил миг и произнес:

— В гавайском алфавите двенадцать букв!

Перевернулся и увидел ошалелое лицо Гоши Смыка. Он держался за пах, глотал воздух, а потом завалился.

Несусвет закончил вещать, до микрофона оставалось несколько метров. Но борьбу в углу сцены заметили. К месту схватки неспешно пробирались охранники и вартовые. Пользун подпустил их. Как назло, режиссер включил музыку. Не слыша самого себя, Рёшик прокричал — без эффекта. Тогда он рванул к микрофону, возле которого ведущий правил текст на планшете.

В динамиках раздался треск. Режиссер отреагировал на нового спикера и убрал музыку. Наверняка в программе произошли изменения, и слово взял незапланированный гость. Никого другого на сцене быть не могло.

— Фагот делается из клена! — прокричал Рёшик. Преследователи по инерции приблизились на шаг и отлетели, брошенные невидимой волной.

Смык прикрыл Несусвета собой. Всех, кто был на сцене, разметало по сторонам. Досталось и первым рядам зрителей — задним показалось, что давят передние, передние подумали, что придавила варта. Пользун постучал по микрофону и откашлялся. Гоша рвался схватить его, но Карп Наумович жестом показал — не надо.

— Друзья и коллеги по умственному труду, — начал Рёшик. На него смотрели тысячи людей на площади и гораздо больше телезрителей. — Мы хотим жить лучше, но ничего для этого не делаем. Нас прессуют, как макулатуру, а мы терпим и умоляем подтираться нами. Это время закончилось. Теперь «умный» значит «сильный». Интеллигенция не нужна государству, она слишком умна. Потому что в школе вы учились лучше, чем они, — Рёшик показал на Несусвета, — и потому что ум не купишь! Отныне в городе действует повстанческая армия интеллигентов, вы должны об этом…

Микрофон выключился. Кто-то из толпы гаркнул молодым задорным голосом:

— …знать!

— Знать, — повторил Рёшик в оживший микрофон. — Именно! Знать!

Пользуна заглушил гитарный риф, который вырвался из динамика. Затем постучал барабан, серией нот ухнула бас-гитара. Группа дала сигнал, что готова к выступлению.

— Давай концерт, — вопили снизу.

— Эй ты, знать, заканчивай!

— Уберите клоуна!

От задника подбирались вартовые. Под помостом тоже выстроились люди в сером, перекрывая пути к отступлению. Сбоку усмехались Несусвет и Смык. С другой стороны разминал плечи штатский. Пользун хотел сказать, но линию переключили на вокалиста.

В гуще зрителей мелькнула синяя вспышка. Превратилась в защитный купол. Он перемещался ближе к сцене. Музыканты заметили его, восприняли как сигнал к началу и заиграли вступление. Толпа взревела.

Защитная полусфера приблизилась, Пользун рассмотрел в центре свечения Дюжика. Невидимый вартовым барьер растолкал их, освободив пятачок перед помостом. Рёшик прыгнул.

— Чем ты их отпугнул? — спросил он, копаясь во внутреннем кармане шинели.

— Пока шел к сцене, рассказывал параграфы КЗОТа, — ответил Аркадий Филиппович.

Штурмовики пробили брешь в оцеплении и дали уйти беглецам.

Купол продержался до выхода из метро, потом замерцал и погас. Погоня продиралась через толпу, мелькая фуражками, бунтари прибавили ходу. Борясь с одышкой, Дюжик забубнил КЗОТовскую тарабарщину.

Рёшик на ходу достал из внутреннего кармана электронную книгу и с отвращением посмотрел на разбитый экран. Повертел в руках, как бы надеясь, что поломка просто показалась, но гибель элбука была реальностью.

Метнул ридер в урну. На душе стало тяжело: погибший был достоин пышных похорон.

— Куда бежим?

— До горпарка. Там Истомин стоит под парами.

— Не бросил все-таки.

— В данном случае правильно говорить «не кинул».

На смех не хватало сил.

На подходе к парку Рёшик оглянулся и увидел, что их с Аркадием Филипповичем преследует лишь один человек.

Шлепая по асфальту мокрыми ботинками и поправляя норовящий слететь с плеча фотоаппарат, за ними гналась Звонова.

Истомин мигнул фарами и подъехал к тротуару.

— Подождите, я с вами! — кричала Яся.

— Нельзя! — огрызнулся из открытого окна Рёшик, ожидая, пока Аркадий Филиппович справится с дверью.