Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть пятая

Между тѣмъ, какъ Бонапарте замышлялъ овладѣть всею Европою, покоривъ сперва Британію, а потомъ Сѣверныя Державы, неудовольствіе противъ его правленія и лично противъ его особы начало возникать даже между солдатами. Назначеніе его Консуломъ на всю жизнь считалось смертельнымъ ударомъ, нанесеннымъ Республикѣ, къ имени которой многіе изъ главнѣйшихъ Офицеровъ арміи, обязанные Революціи своимъ возвышеніемъ, питали еще благодарную привязанность. Неудовольствіе этихъ военныхъ людей было тѣмъ естественнѣе, что нѣкоторые изъ нихъ могли видѣть въ Наполеонѣ только счастливаго прошлеца, который, возвысясь надъ своими товарищами, требовалъ отъ нихъ покорности. Отъ ропота они скоро перешли къ угрозамъ; и на пиршествѣ, на которомъ были преступлены предѣлы умѣренности, одинъ гусарскій Полковникъ вызвался быть Брутомъ для избавленія отъ этого новаго Кесаря. Искусно стрѣляя изъ пистолета, онъ располагалъ въ пятидесяти шагахъ попасть въ свою цѣль на одномъ изъ смотровъ, безпрестанно происходившихъ въ присутствіи Перваго Консула. Это дѣло дошло до свѣдѣнія Полиціи; но тотчасъ было заглушено искуствомъ Фуше, который видѣлъ, что Наполеону можетъ повредить обнародованіе такой угрозы, произнесенной даже безъ намѣренія ее исполнить.

Неудовольствіе распространилось и было тайно подстрекаемо агентами Бурбонскаго Дома; такъ что кромѣ Конституціонной оппозиціи, которой голосъ по временамъ былъ слышимъ въ Законодательномъ Корпусѣ и въ Трибунатѣ, существовало два рода недовольныхъ, изъ которыхъ одни считали Наполеона врагомъ общещественной свободы, а другіе видѣли въ немъ единственную преграду къ возстановленію Бурбоновъ, и самые жаркіе изъ нихъ начали уже замышлять, какъ бы отъ него избавишься, хотя бъ то было самыми насильственными и скрытными средствами. Буйные республиканцы и пламенные роялисты, питавшіе такія чувства, безъ сомнѣнія извиняли себя тѣмъ, что Наполеонъ уничтожилъ народную свободу и похитилъ верховную власть; но этимъ они могли развѣ только прикрыть злодѣяніе, котораго ничѣмъ нельзя было оправдать.

Впрочемъ, гораздо больше, чѣмъ этихъ ревнителей, существовало между Французами такихъ людей, которые, негодуя на похищеніе Наполеономъ власти и будучи расположены, если представится возможность его низвергнуть, считали однако жъ долгомъ воздержаться отъ всякихъ скрытныхъ, косвенныхъ покушеній на его жизнь. Въ предположеніи ниспровергнуть власть его тѣмъ же самымъ способомъ, которымъ она была достигнута, первая и главная забота этой партіи недовольныхъ состояла въ томъ, чтобы пріискать полководца, котораго воинская слава могла бы быть противопоставленною славѣ Наполеона; и никто другой, кромѣ Моро, не могъ имѣть притязаній на такое отличіе. Если подвиги его уступали военнымъ дѣйствіямъ его соперника въ блескѣ, въ быстротѣ и въ смѣлости соображенія, на коемъ они основывались, то они были исполнены съ меньшею потерею войскъ и расположены съ большимъ обеспеченіемъ на случай неудачи. Моро не менѣе славился отступленіемъ своимъ чрезъ тѣснины Чернаго Лѣса въ 1796 году, какъ блистательною и рѣшительною побѣдою при Гогенлинденѣ.

Моро былъ отъ природы кроткаго, учтиваго и сговорчиваго права -- человѣкъ, конечно съ большими способностями, но не обладавшій смѣлостью и рѣшительностью, необходимыми для того, кто въ такія времена, каковы были нами описываемыя, хочетъ сдѣлаться главою партіи въ государствѣ. Въ самомъ дѣлѣ казалось, что онъ скорѣе былъ принужденъ вступить въ эту высокую степень въ угодность общему мнѣнію и по обстоятельствамъ, чѣмъ по своей собственной волѣ. Онъ былъ сынъ Бретанскаго Юрисконсульта, и по всѣмъ отношеніямъ вышелъ въ люди чрезъ Революцію. Слѣдовательно онъ не могъ быть расположенъ къ Бурбонамъ; однако жъ, когда сношенія Пишегрю съ изгнаннымъ ихъ Домомъ въ П95 году сдѣлались ему извѣстными чрезъ перехваченную имъ переписку; то Моро нѣсколько мѣсяцевъ сохранялъ сіе въ тайнѣ до тѣхъ поръ, пока Пишегрю съ остальными своими единомышленниками не погибъ чрезъ революцію 18 Фруктидора, основавшую Директорство Барраса, Ренбеля и Ла Ревельера. Послѣ сего Моро, женясь на особѣ, преданной Бурбонамъ, кажется, самъ началъ колебаться въ своихъ политическихъ мнѣніяхъ.

Моро помогалъ Наполеону и служилъ ему мечемъ своимъ 18 Брюмера; но онъ скоро вознегодовалъ на ненасытное честолюбіе новаго владыки Франціи, и они постепенно другъ ко другу охладѣли. Въ этомъ не былъ виноватъ Бонапарте, который, весьма естественно желая приврать къ себѣ столь великаго полководца, показывалъ ему особенное уваженіе, и жаловался на то, что онъ отвѣтствуетъ ему холодностью. Однажды пара прекрасныхъ пистолетовъ была прислана Первому Консулу. "Они очень кстати пришли," сказалъ онъ, поднеся ихъ въ подарокъ ЗІоро, который въ самое это время входилъ въ горницу. Моро принялъ эту вѣжливость съ такимъ видомъ, какъ будто бы онъ очень желалъ отъ нея избавиться. Ничѣмъ другимъ не изъявивъ своей признательности, кромѣ холоднаго поклона, онъ тотчасъ вышелъ вонъ.