Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть пятая

При учрежденіи Почетнаго Легіона, одинъ изъ Большихъ Крестовъ былъ ему предложенъ. "Глупецъ!" сказалъ Моро: развѣ онъ не знаетъ, что я ужъ прежде этого двѣнадцать лѣтъ служу въ почетныхъ рядахъ?" Другая шутка на этотъ же предметъ, очень оскорбившая Наполеона, была сдѣлана обѣдавшими у Моро Офицерами, которые опредѣлили наградить генеральскаго повара Почетною Кострюлею за искуство его въ приготовленіи нѣкоторыхъ блюдъ. Такимъ образомъ, отдаляясь отъ Бонапарте, Моро наконецъ былъ сочтенъ главою недовольныхъ во Франціи; и взоры всѣхъ, ненавидѣвшихъ Наполеона или его правленіе, устремились на него, какъ на единственнаго человѣка, котораго вліяніе могло быть противопоставлено могуществу Перваго Консула.

Между тѣмъ, по разрывѣ Аміенскаго мира, Британское Правительство, слѣдуя внушенію естественной политики, хотѣло извлечь для себя пользу изъ народнаго духа во Франціи, и начало подстрекать Королевскихъ приверженцевъ къ новымъ нападкамъ на Консульское правленіе. Вѣроятно, что Англійскіе Министры отчасти ошиблись на счетъ силы сей партіи, очень уменьшенной принятыми Наполеономъ мѣрами, и слишкомъ слѣпо повѣрили обѣщаніямъ и предположеніямъ агентовъ, которые, будучи сами воспламенены, не видѣли настоящаго положенія вещей, и преувеличили даже собственныя свои надежды при сообщеніи оныхъ Англійскому Правительству. Кажется, полагали, что мало можно ожидать успѣховъ, пока Моро не приметъ участія въ заговорѣ. Склонить его къ тому считали возможнымъ, и не смотря на неудовольствія личныя и политическія, существовавшія между имъ и Пишегрю, сей послѣдній повидимому вознамѣрился сдѣлаться орудіемъ сближенія Моро съ Роялистами. Убѣжавъ изъ степей Кайены, куда онъ былъ сосланъ, Пишегрю нашелъ въ Лондонѣ убѣжище и помощниковъ, и явно обнаружилъ свои роялистскія правила, по которымъ онъ такъ долго дѣйствовалъ въ тайнѣ.

Составили планъ возмутить Роялистовъ на Западѣ, куда долженствовалъ прибыть Герцогъ Беррійскій на берега Пикардіи для содѣйствія сему возстанію. Герцогъ Ангенскій, внукъ Принца Конде, жидъ подъ покровительствомъ Маркграфа Баденскаго въ Эштепгенмскомъ замкѣ, вѣроятно съ тою цѣлью, чтобъ быть въ готовности принять начальство надъ Роялистами въ восточной части Франціи, или даже, если представится случай, я въ самомъ Парижѣ. Сей Принцъ Бурбонскаго Дома, предназначенный наслѣдникъ имени великаго Конде, былъ въ цвѣтѣ юности, красивъ собою, храбръ и великодушенъ. Онъ отличился мужествомъ своимъ въ эмигрантской арміи, предводительствуемой его дѣдомъ. Его храбростью одержана побѣда при Бортогеймѣ; и когда солдаты его, которымъ Французскіе Республиканцы не оказывали пощады, хотѣли было отмстить за сіе на своихъ плѣнникахъ, то онъ бросился между ими, и удержалъ ихъ отъ насилія. "Эти люди Французы," сказалъ онъ: "они несчастны -- отдаю ихъ подъ защиту вашей чести и вашего человѣколюбія." Таковъ былъ сей юный Принцъ, котораго имя вписано кровавыми буквами въ эту часть Наполеоновой исторіи.

Между тѣмъ, какъ Французскіе Принцы ожидали на границахъ послѣдствія возмущеній во внутренности Франціи, Пишегрю, Жоржъ Кадудаль и около тридцати самыхъ отчаянныхъ Роялистовъ были тайно высажены на Французскіе берега, пробрались въ столицу, и успѣли укрыться тамъ отъ всевидящей Полиціи. Нѣтъ причины сомнѣваться, что часть этихъ агентовъ, и въ особенности Жоржъ, видѣли главную препону своему предпріятію въ существованіи Наполеона, и рѣшились начать умерщвленіемъ его. Пишегрю, который постоянно находился въ сообществѣ Жоржа, не могъ не знать объ этомъ умыслѣ, хотя болѣе пряничномъ свирѣпому вождю Шуановъ, чѣмъ завоевателю Голландіи.

Пока сіе продолжалось, Пишегрю успѣлъ войти въ желаемыя сношенія съ Моро, считаемымъ тогда, какъ мы сказали, главою недовольныхъ въ войскѣ и явнымъ врагомъ Наполеона. Они видѣлись не менѣе двухъ разъ; и достовѣрно, что въ одно изъ этихъ свиданій, Пишегрю привелъ съ собою Жоржа Кадудаля, на котораго Моро не могъ смотрѣть безъ ужаса, и просилъ Пишегрю не приводить больше съ собою этого бѣшенаго дикаря. Причиною сего отвращенія конечно должно предполагать свойство предложенныхъ Жоржемъ мѣръ, къ которымъ такой храбрый и благородный воинъ, какъ Моро, вѣрно не скоро бы рѣшился прибѣгнуть; но Бонапарте въ мнимомъ своемъ отчетѣ о томъ, что происходило между Моро и Пишегрю, представляетъ поступки перваго совсѣмъ въ иномъ видѣ. Моро по этому показанію будто бы говорилъ Пишегрю, что пока Первый Консулъ живъ, онъ не можетъ имѣть ни малѣйшей власти надъ войсками, и что даже собственные его адъютанты не пойдутъ противъ Наполеона; но если Бонапарте будетъ устраненъ, то Моро увѣрялъ, что всѣ взоры обратятся на него одного -- что онъ сдѣлается Первымъ Консуломъ -- а Пишегрю будетъ Вторымъ; и продолжалъ распространяться на счетъ дальнѣйшихъ распор яженій, какъ вдругъ Жоржъ съ яростью прервалъ ихъ разговоръ, обвиняя двухъ Генераловъ въ томъ, что они больше заботятся о своемъ собственномъ возвышеніи, чѣмъ о возстановленіи Короля, и объявилъ, что если уже придется выбирать между синимъ и синимъ (названіе, которое Вандейцы давали Республиканцамъ), то ему все равно видѣть главою правленія Наполеона или Моро, и въ заключеніе требовалъ себѣ покранней мѣрѣ мѣста Третьяго Консула. По сему объясненію, Моро не ужаснулся свирѣпости Жоржева предпріятія, коего онъ первый призналъ необходимость; а ему только не понравилась часть, которую Шуанскій вождь хотѣлъ взять себѣ при раздѣлѣ добычи. Но мы нисколько не вѣримъ этому показанію. Хотя ничто не было въ то время для Перваго Консула столь важно, какъ доказать прямое участіе Моро въ заговорѣ противъ его жизни, но э.то никогда ничѣмъ не было доказано; и потому намъ кажется вѣроятнымъ, что это объясненіе составлено послѣ, такъ какъ Бонапарте могъ предполагать и какъ онъ желалъ, чтобы другіе повѣрили, а не основываясь на достовѣрныхъ свѣдѣніяхъ или на несомнѣнныхъ показаніяхъ свидѣтелей.