Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Дойдя наконец до говорившего, дед поднял его за загривок словно шелудивого пса и рыкнул ему в лицо:

– Поить, говоришь? Могу и напоить – он повернулся к воротам и крикнул:

– Петро, можешь мне одного расковать? Поить его буду.

Бандит затрепыхался, заголосил все тем же визгливым голосом:

– А чего я сразу? Вон Жакана бери, он старший! – и ткнул пальцем в неприметного мужика, сидящего у самого входа. Тот, услышав свое имя, сплюнул зло:

– Молчи, паскуда.

Дед швырнул говорившего на землю, и тот, зазвенев цепью, отполз в сторонку. Петро заглянул в сарай:

– Которого?

Дед подошел к тому, кого назвали Жаканом, рывком поднял его с земли:

– А вот этого.

Тот, нагло ухмыляясь, бросил:

– А я вроде пить не просил.

Дед в тон ему ответил:

– А я тебя и не спросил.

Петро привычно уже отстегнул Жакана, отшагнул назад и направил на него винтовку:

– Шагай.

Жакан хмыкнул и пошел на выход. Дед держал его за руку повыше локтя, и Жакан не пытался вырваться, из такой хватки не так просто вывернуться. Да и дед смотрел так, что было ясно – голову открутит, дай только повод. Жакан повода решил не давать.

Иван и парни, сидящие у костра, смотрели на идущих от сарая деда и Жакана с любопытством. Жакан шел первым, ссутулившись и держа руки за спиной, словно под конвоем. Казалось, что дед вот сейчас возьмет бандита за глотку, поднимет и грянет оземь, такой у него был взгляд. Подошли. Дед выпустил Жакана:

– Сядь.

Тот молча повиновался, поглядывая на сидящих вокруг костра исподлобья.

Дед уселся напротив:

– Говори, куда мог пойти Осталец.

Жакан смотрел спокойно, холодные волчьи глаза внимательно изучали сидящего напротив. Помолчал немного, потом ответил как можно спокойнее:

– А мне почем знать? Он там, я тут.

Иван ощерился недобро, но промолчал. Жакан зыркал по сторонам, словно ожидая, что кто-то из парней сейчас поднимется и ударит его, и от этого еще больше походил на волка. Дед смотрел на бандита задумчиво, словно прикидывая в уме что-то. Затем заговорил:

– Вас ведь в этом сарае много сидит. Не быстро вы закончитесь, если я вас по одному топить начну, как думаешь?

Жакан хмыкнул и протянул этак с ленцой:

– К костру привел, а чай не наливаешь.

Иван тут же отвесил ему крепкую затрещину, дотянувшись, отчего Жакан ткнулся носом в собственные колени и сквозь зубы зашипел:

– Чего творите?! Не по-людски это…

Договорить он не успел. Иван не выдержал, вскочил, схватил Жакана пятерней за волосы, заломил его голову назад и зарычал в лицо:

– Не по-людски?! Да вас, нелюдей, в куски порвать за то, что вы сотворили!

Дед аккуратно сжал запястье Ивана своей лапищей:

– Отпусти, Ваня, не надо. Он нам все скажет. Не скажет он – скажет другой. Их там три десятка душ, не все крепкие.

Иван нехотя разжал пальцы, выпуская Жакана, но все так же глядя тому в глаза бешеным взглядом. Жакан уставился в землю, заскрипел зубами.

– Куда ушел Осталец?

Жакан заговорил, зло выплевывая слова:

– Я не знаю, куда он пошел. У беглого одна дорога, а у погони – сто. Вот и ищи, коли надо.

Иван повернулся и посмотрел на деда. Губы его побелели, глаза превратились в две щелки:

– Дай я его поспрашиваю, Савелий Микитич. Я знаю, как.

– Я тоже знаю, как. Но очень не хочется руки в крови марать, Ваня. Но если придется…

Дед долгим взглядом посмотрел на Жакана, а затем бросил:

– Петро, железо кали.

Петро кивнул и сунул в огонь кочергу, что лежала тут же. Жакан нервно сглотнул:

– Вы чего удумали?! Я не знаю, где Осталец! Он в тайге же, откуда мне знать?

Дед протянул руку, сгреб рубаху на груди побледневшего бандита и рявкнул в его лицо как рявкает разъяренный медведь

– Где Осталец?!

И бандит сдался. Он понял, что дед его не пощадит, удавит голыми руками:

– Он в Уймон идет. На случай если вдруг нарвемся на кого, порешили разбегаться, и встречаться в небольшой деревеньке, на полпути к Уймону в самой глуши. Ждать три недели и уходить. И потом уже в Уймоне встречаться. Все, больше не знаю ничего.

– Что за деревенька? Ну?!

Через некоторое время дед отвел Жакана в сарай, где Петро снова пристегнул его к цепи. В деревню они с Иваном вернулись в молчании. День клонился к закату, и пастушок уже пригнал стадо. Сейчас коровы расходились по домам, натужно мыча и требуя дойки. Авдотья свою Буренку уже подоила, и дед Савелий с наслаждением выпил полную крынку парного молока. Крякнул довольно, утер усы и засобирался. Иван спросил удивленно: