Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Голос у нее был мягкий, мелодичный, будто ручеек лесной по камешкам перекатывается.

Дед Савелий прихлопнул ладонью по столу, отчего тот загудел:

– Вот что, вы пока тут знакомьтесь, а мне собираться надо, путь неблизкий.

С этими словами он поднялся и вышел из дома, аккуратно притворив за собой дверь…

…Алёнка быстро шагнула к печи, вынула чугунок, в котором, судя по запаху, напрела каша, выставила его на стол. Так же быстро достала три глубокие миски, ложки, хлеб. Затем спустилась в подпол и вернулась оттуда с полной миской соленых огурцов и помидоров. Затем открыла дверь и звонко крикнула:

– Деда, обед поспел!

Дед Савелий прогудел в ответ:

– Иду уж, а вы снедайте, меня не ждите.

Но Алёнка заупрямилась, даже ногой притопнула для убедительности:

– Без хозяина за стол садиться не моги, и мы не станем.

Дед рассмеялся в ответ:

– Иду, иду, как тут ослушаться.

Она развернулась к Матвею, улыбнулась с хитрецой:

– А тебе, небось, особое приглашение надо?

Матвей поднялся, но тут же опустился обратно: портков на нем не было. Алёнка прыснула в кулачок, отвернулась, спросила через плечо:

– А портки где оставил?

Матвей не нашелся что ответить. Ситуацию спас дед Савелий. Войдя, он сразу понял причину Алёнкиного веселья, шутливо пригрозил ей пальцем:

– Вот ведь егоза. Нет бы парню портки выдать, она насмешничает.

Открыв незамеченный ранее Матвеем большой деревянный ларь, он поворошил там немного и протянул Матвею штаны:

– Твои кошка подрала, нету их больше.

Алёнка тут же пристала с расспросами:

– А что за кошка? Рысь, да? А больно было? А страшно? А…

– Да уймись ты, трандычиха, дай парню одеться – со смехом прервал ее дед и шлепком пониже спины направил к столу – давай-ка лучше накладывай. Наговоришься еще, пока я ходить буду.

Матвей мысленно вздохнул. Похоже, ему предстояли насыщенные деньки.

Обедали в молчании, хотя Матвей видел, что Алёнку просто разрывает от любопытства. После обеда дед ушел, сказав на прощанье:

– Вернусь через четыре дня.

Матвей удивился – как это дед так быстро обернется? Тут в одну сторону не меньше трех дней идти. Заметив его недоумение, дед подмигнул:

– Кто с тайгой дружен, тот тайге нужен. У меня свои тропки, Матвейша.

Сказал так и широким уверенным шагом пошел в тайгу. Алёнка помахала ему рукой вслед, а потом развернулась к Матвею и улыбнулась:

– Расскажешь про рысь?

По дороге, нимало не заботясь о том, увидит ли его кто или нет, шел здоровенный дед. Шагал он мерно, неся за плечом объемистый мешок. В правой руке могучий дед держал… наверное, можно было назвать это посохом, хотя размером он был с добрую оглоблю, под стать ходоку. Широкоплечий, высокий, статный, путник в свои годы не выглядел стариком. Ясные синие глаза взирали на мир со спокойной усмешкой, шаг был легким и неслышным, неожиданным при его-то богатырской стати. Он то и дело крутил головой, поглядывая на окрестные горы да на текущую по левую руку небольшую речку.

Дорога тянулась между невысоких горушек, сплошь поросших тайгой. Была она наезженной, но по весеннему времени разбитой тележными колесами. Дни стояли погожие, и грязь засохла колеями, изредка заставляя деда легко перепрыгивать неглубокие лужицы и колдобины. Дорога сделала очередной поворот, и путник увидел невдалеке деревню. Было раннее утро, и деревня только-только проснулась. Над плавающими в легком тумане крышами курились дымки, громко мычали коровы, лениво брехали собаки да где-то звенел подойник. Навстречу деду неспешно тянулось стадо. Коровы шагали по привычке неспешно, на ходу с громким хрупанием пережевывая жвачку. Пастушок, парнишка лет десяти, в грубых холщовых штанах и такой же рубахе, с сумой на плече гордо восседал на молодом гнедом жеребце. Седла под мальчишкой не было, но он словно бы и не замечал этого, правил конем легкими движениями ног.

Увидев деда, пастушок направил коня к нему:

– Здрасьте! – голос у него был звонкий. Дед усмехнулся и прогудел в бороду:

– Тише, чего шумишь так? Совсем оглушил. И тебе здравствовать. Как звать тебя?

– Аська – уже чуть тише, но все так же задорно ответил мальчонка. Жеребец под ним приплясывал – застоялся за ночь, рвался пуститься вскачь.

– Аська? Это Афонасий что ли?

– Ага – малец кивнул важно и шмыгнул носом.

Дед подошел ближе, протянул к жеребцу руку. Паренек опасливо сказал:

– Вы аккуратней, он злой, кусачий…