Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Дед так же легко поднялся и неслышно пошел куда-то в сторону двери. Матвей принялся оглядывать дом, насколько мог. Светлые бревенчатые стены, два небольших окна, в углу пристроилась небольшая печь, между окнами – основательный стол. Возле печки умывался большой полосатый кот, так похожий на их Кота. Больше Матвей не мог разглядеть ничего. Меж тем дед вернулся, неся в руках небольшой резной ковшик:

– На-ка, испей, травы здесь добрые.

И, глядя на то, как Матвей жадно припал к отвару, усмехнулся:

– Серко твой сегодня поел. Впервые за седмицу.

Матвей удивленно уставился на деда:

– Седмицу? А…

Дед кивнул:

– И ты седмицу в забытье был. Потому как травами я тебя поил, для сна нужными. Иначе бы ты от боли рассудком повредился.

Матвей снова припал к ковшу. Отвар был горячий, но пить хотелось очень, и Матвей выпил все. Потом вдруг подумал о том, что всю седмицу не вставал с лавки. Это же… это значит, он… Матвей мучительно покраснел. Дед, заметив это, усмехнулся по-доброму:

– Хворому стыдиться нечего. Тебе еще седмицу лежать.

Матвей вскинулся – как еще седмицу лежать? Он же…

– Лежи спокойно, а не то так все лето заживать будешь. Отдыхай пока.

Дед поднялся, повернулся к Матвею:

– Дедом Савелием меня зови.

И вышел из дома. Матвей потрясенно думал о том, что прошла уже целая седмица. Мама там места себе не находит. Ведь он ушел и пропал. А девчата? Иваны пришли и не нашли его. Смогли ли они девчат освободить? И что с бандитами теперь?

От всех этих мыслей голова шла кругом, хотелось вскочить и бежать скорее в деревню. А он лежит. Матвей скрипнул зубами, стиснул кулаки. Седмицу лежать…

…Проснулся Матвей от негромкого скрипа – скрипнула дверь, послышались тихие шаги деда Савелия. Как же тихо он ходит! Такой большой, а неслышно его. Совсем как медведь. Тот тоже по тайге пройдет и ни веточки не потревожит.

– Дед Савелий – Матвей окликнул хозяина.

Тот с негромким стуком свалил у печки дрова и подошел к Матвею:

– Проснулся? Болит спина?

Он поднял простыню, которой был укрыт Матвей, и разглядывал его спину и плечи.

– Ну ничего, ничего. Подживает понемногу. Лихоманка тебя обошла, а остальное заживет. Чего звал?

Матвей прокашлялся и сказал негромко:

– Меня Матвеем звать.

– Хорошее имя, доброе. А отца как зовут?

– Звали – Матвей ответил глухо – Матвеем. Матвей Матвеич я.

Дед сходил к печи, вернулся с кружкой, в которой был крепкий мясной бульон. В другой руке он держал краюху грубого хлеба. Ни вкуса, ни запаха Матвей не чувствовал.

– На-ка вот, поешь, Матвей Матвеич. Одними отварами сыт не будешь. Ты у меня три раза за седмицу всего и поел. Бульону. Силы тебе нужны.

Глаза Матвея защипало, Матвеем Матвеичем его звал дед Влас. Травник принес оструганный пенек и уселся на него напротив Матвея.

– Сказывай, сынок.

И Матвей, глотая бульон и заедая его хлебом, в который уже раз стал рассказывать. Все, от самого начала. С того самого дня, как впервые в деревне появились бандиты, которых они потом в тайгу вывезли.

Дед Савелий слушал, не перебивая, лишь изредка сокрушенно качал головой. Закончил Матвей решительно:

– Никак мне нельзя седмицу лежать. Мне девчат выручать. Да и мам там одна.

– Ну это ты хватил – нельзя. Сказано тебе – седмица, так и не спорь – дед сурово сдвинул брови, однако глаза его лукаво поблескивали.

– Но ведь девчата…

– Знаю я ту деревню, где мамка твоя обретается. Схожу. Может, и девчата твои там уже. Я Ивана-коваля вот с таких годов знаю – он показал ладонью высоту чуть ниже пенька, на котором сидел. – Он мужик серьезный.

– А когда пойдешь? – Матвей с надеждой посмотрел на деда Савелия.

– Вот как встанешь, так и пойду. Некому тут за тобой ходить, кроме меня.

– Но это же седмица!

Дед Савелий поднялся, пятерней прихватил пенек:

– Седмица. Иначе никак.

Сказал так и вышел из дома, оставив чурбак у стола. Матвей допил бульон и доел хлеб, и его неудержимо потянуло в сон.

Ближе к вечеру, когда Матвей проснулся, дед Савелий сидел у печи и мастерил что-то. Матвей шевельнулся неловко и зашипел от боли сквозь зубы. Дед Савелий, не оборачиваясь и продолжая мастерить что-то, спросил:

– А какого роду ты, Матвей Матвеич?

– Святогор.

Дед Савелий повернулся к нему всем телом. Огонь в печи горел ярко и освещал травника со спины, так что лица его видно не было, но по голосу было слышно, что он улыбается:

– Знавал я одного Матвея Святогора. Знатный охотник был. Сын, выходит…