Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

После обеда, когда отец Андрий вернулся в церковь, а народ постепенно разошелся по домам, Матвей сидел на берегу речушки, опустив ступни в холодную воду. Солнце ласково пригревало спину и затылок, рядом над цветами крутились шмели, накупавшийся Серко лежал на траве, вывалив розовый язык.

За спиной послышались чьи-то легкие шаги. Агафья. Подошла, присела рядом, окунула ноги в воду, но тут же выдернула их обратно:

– Ух, Матвей, как ты не замерзаешь? Вода ведь ледяная.

– Может, и ледяная – он хмуро глянул на нее. Несмотря на хороший день, настроение у него было плохим. Пока он тут радуется жизни, девчата там….

Он скрипнул зубами, спросил извиняющимся тоном:

– Ты чего пришла?

Спросил и понял, что опять не то сказал. Агафья посмотрела на него беспомощно, покраснела:

– Да я…я…куда ты дальше? – выпалила и замерла.

– Известно куда. Девчат выручать.

Агафья закусила губу:

– А там… ну девчата эти… ты кого-то из них любишь, да?

Матвей сжал зубы. Ну чего все лезут к нему с этим «любишь»? Да не знает он. И при чем тут это вообще? Он ведь не из-за любви идет их выручать, а просто потому, что надо. Потому что иначе никак. Потому что если не пойти, то лучше утопиться тогда.

Он ничего не ответил. Агафья молча сидела рядом. Она тоже опустила ноги в воду и мужественно терпела. Поняв, что она делает это из-за него, Матвей встал:

– Пойдем, чаю попьем что ли.

Агафья поднялась и босиком пошла к столу. Яблони второй день как расцвели, и белоснежным облаком накрыли полянку. На столе пыхтел самовар, рядом стояли мед и малиновое варенье да на чистом рушнике высилась горка пирожков. Матвей потянул носом… с капустой! И еще с мясом и с вареньем. И куда подевалась его сытость? Ведь недавно совсем обед закончился. Мама с улыбкой смотрела за тем, как он с аппетитом уплетает пирожки, вкусно швыркая горячим чаем. Агафья сидела рядом и тоже пила чай, поглядывая на Матвея. Она вдруг почувствовала себя очень лишней. Быстро допила чай и ушла, как-то скомкано попрощавшись.

К вечеру ближе пришли оба Ивана. Они сразу заполнили собой весь дом отца Андрия. Иван-младший спросил Матвея, глядя тому прямо в глаза:

– Что надумал, Матвей?

Матвей ответил сразу, он уже все решил:

– Завтра мы с вами выходим в ту сторону, где эти станом стоят. Забираете две винтовки, обоих негодяев, и идете назад в деревню. А я один иду к стану, буду за ними наблюдать.

Иван-старший взялся было возражать, но Матвей перебил:

– Погоди, Иван. Вы здесь этих двоих расспросите как следует: сколько людей, где стоят, у кого какие привычки, как охраняют стан, девчат как сторожат. А я в это время за ними буду наблюдать. И когда вы придете, я уже буду знать это все. А вы придете уже с подмогой, иначе ведь не справимся. Один не полезу, слово даю.

Они еще недолго поговорили, уточняя детали, и разошлись. Подъем ранний, дорога долгая, нужно собраться…

Утром оба Ивана ждали Матвея за столом под яблонями. Стараясь не шуметь, быстрым шагом направились через реку и дальше в горы. Туда, где привязанными сидят двое бандитов.

До места добрались только к следующему обеду. И очень вовремя. Издали они услышали громкий сиплый крик. Так кричат те, кто уже не верит в спасение, кричат просто от отчаяния. Рывком взобравшись на взлобок, под которым бандиты устроили свой стан, Матвей увидел медведя, который медленно двигался к привязанному пленнику. Думать было некогда. Матвей упал на колено, вскинул винтовку… Плавно потянул спуск… выстрел! Приклад боднул в плечо, гильза выскочила в сторону. Пуля ударила в землю перед мордой медведя. Тот отскочил и задрал голову, озираясь и принюхиваясь. Матвей передернул затвор и выстрелил еще раз. И медведь побежал, стремительно скрываясь за деревьями.

Оба Ивана, уже забравшие винтовки, следом за Матвеем скатились в распадок, к пленному. Тот обессиленно уронил голову на грудь, плечи его тряслись, лицо некрасиво кривилось, слезы исчезали в бороде. Он бормотал бессвязно:

– Я ведь уже все… помирать собрался… три дня… без воды

Поднял голову и уставился на Матвея мутным взглядом:

– Сволочь! – выкрикнул он – сволочь! Убил бы лучше, зачем так мучить?

И Матвей взорвался:

– Тварь! – он хотел ударить, но не стал. Бить связанного это как в дерьмо окунуться. – Ты баб да мальцов сильно жалел там, в тайге?! Когда вы наш стан громили?! Ты деда Власа убил?! А Никодима?! Ты?! – он подступал к бандиту все ближе. Лицо стянула жуткая гримаса боли и ненависти, пальцы скрючились, его била крупная дрожь.