Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Подбросив в костер сушняка, Матвей быстро умылся, подвесил над огнем котелок и уселся, глядя на маму. Ему все не верилось, что они вот так запросто встретились в огромной, бескрайней тайге. Вот она, рядом, он слышит ее тихое сопение, чувствует тепло ее руки… Серко так и лежал за маминой спиной, положив голову на ее бок и глядя на Матвея сквозь полуопущенные веки. Матвей протянул руку и потрепал пса по загривку. Мама открыла глаза, зашарила взглядом вокруг испуганно, увидела Матвея и потянулась к нему, прильнула, вжалась в его грудь:

– Сынок, сыночек, а я боялась, что все мне приснилось…

Она отстранилась, взяла его лицо в свои ладони, всматриваясь встревоженно в глаза:

– Сынок, там ведь девчата остались, сынок…

– Я знаю, мам. Мы с тобой сейчас в деревню пойдем, тут неподалеку. Там у меня подмога есть, выручим девчат.

Мама охнула:

– Сынок, много там их, извергов этих. Как же девчат выручать будешь? Опасно, сынок! Был бы отец, уж он бы…

Матвей сдвинул брови:

– Нету отца, мама. Теперь я за него, мне и думать. Выручим. Сколько бы этих нелюдей не было.

Мама вздохнула тяжко и принялась суетиться у костра. По какому-то молчаливому уговору они не говорили о том, что происходило в плену. Матвей видел, что мама боится этого вопроса, и не спрашивал. Живая, и слава Богу. И девчата живы…

– Мам, я на могилку наткнулся тут недалеко. Свежая совсем. И платок на кресте Даренкин…

Мама как раз снимала котелок с огня – спина ее дрогнула. Но ответила она ровным, слишком ровным голосом:

– Да, Матвей, там Даренка. Прихворала она сильно, не смогла я ей помочь.

И, глядя в наполненные болью мамины глаза, Матвей проглотил готовый сорваться с губ вопрос. Опустил взгляд и принялся помогать.

Позавтракали остатками похлебки и запили все напревшим чаем. Пора было выходить. За день нужно было пройти как можно большее расстояние.

– Мам, ты идти сможешь? Нам два дня пути до деревни.

– Смогу, сынок. Я теперь все смогу – она улыбнулась вымученно и шагнула вперед…

Идти быстро мама не могла, и Матвей не гнал. В некоторых местах он брал ее на руки и нес, поражаясь неожиданной ее легкости. Серко бежал впереди, разведывая дорогу. Шли молча, нужно было беречь дыхание. В полдень остановились на краткий отдых, и Матвей рассказал маме о двух поимщиках, которых он оставил связанными в лесу. Мама отреагировала спокойно:

– Помрут поди, без воды-то?

Матвей поглядел на маму внимательно:

– Не помрут за три дня. За ними из деревни ребята придут. Сведут к себе и суд над ними учинят.

Мама кивнула отрешенно и спросила неожиданное:

– Матвейка, а тебе кто больше люб – Анютка или Любава?

Матвей поперхнулся водой, закашлялся, ответил серьезно:

– Сначала выручу, потом думать стану.

Мама улыбнулась:

– Знаешь, они друг дружку сильно поддерживают, как сестренки. Когда маму Анюткину… в общем, Любава ей не дала руки на себя наложить. И там – она помялась чуть – в общем, они у меня о тебе обе спрашивали. Тайком друг от дружки.

Это было единственное, что мама рассказала о том, что делалось в плену. Матвей молча слушал, на скулах его гуляли желваки. Он догадывался, для чего бандиты увели с собой молодых красивых девчат, и это знание будило в нем звериную ярость. Такую, что начисто смывает все остальные чувства, успокоить которую можно только кровью. Мама, глядя на так страшно повзрослевшего сына, страдала, но старалась не показывать вида.

…К вечеру вышли к месту ночевки. Матвей шатался от усталости, о маме и говорить не приходилось. Под вечер Матвей просто взял ее на руки и нес, с горы на гору, из распадка в распадок. Свой мешок он приладил на спину Серко, и тот послушно нес непривычный груз, иногда укоризненно поглядывая на друга. Мама порывалась идти сама, но через короткое время вновь присаживалась для отдыха.

Добравшись до знакомой полянки, Матвей бережно опустил маму на плотную хвойную подстилку и принялся отвязывать мешок, нужно было готовить ужин.

Мама подхватилась:

– Сядь, сынок, я сама, сама…

– Да ну, мам, я быстро…

– Сядь, сказала – мама даже притопнула ногой для верности. Но, видя упрямо наклонившего голову Матвея, зачастила ласково:

– Матвейка, ты умаялся, тяжело было. А я наотдыхалась, пока ты меня нес. Ну давай, отдыхай – говорила, а сама уже ловко стянула мешок со спины Серко, распустила завязки и принялась собирать ужин. Но посидеть Матвею не удалось: взял топор и пошел за дровами. Ужин ведь и без огня не приготовишь…