Гейл Форман - Я сбилась с пути [litres]

– Шиш-кебаб, – отвечает Абдулла.

– А это?

– Ачар-гошт, – подхватывает Халима. – Куча специй.

– Начни лучше с кебаба, – советует Амми.

Натаниэль берет три штуки. Амми улыбается.

– У тебя очень милые друзья, – заявляет она. – Надо было раньше пригласить их в гости.

Харун не улыбается в ответ. Он привел друзей не для того, чтобы впечатлить Амми. Он привел их, чтобы активировать ее нюх ищейки. Конечно, его семья захочет знать, что он делал с этими двумя людьми, с которыми они не знакомы. Конечно, Абу задаст больше серьезных вопросов, а не поверхностных, как Лиса. Конечно, любопытство Амми по поводу неприглашенных гостей не успокоить нависшим над едой парнем, точно завтра никогда не наступит.

Насчет этого.

Натаниэль не может перестать есть. Он уже наелся после первого круга, но пиршество просто потрясающее. Он никогда так не пировал. И не знает, выпадет ли еще такой шанс.

А эта еда. Он закрывает глаза, чтобы насладиться вкусами.

Он никогда не пробовал ничего подобного, но эти блюда почему-то знакомы ему, даже если он не может их назвать.

Зато Фрейя может назвать все ингридиенты: чеснок, тмин, имбирь, кардамон, мускатный орех, гвоздика… ее папа готовил с этими специями.

– Здесь есть пажитник? – спрашивает Фрейя, показывая на бирьяни.

Мама Харуна оживляется.

– Никто из моих детей не знает, что такое пажитник, не говоря уже о распознавании его среди специй.

– Его используют в эфиопской кухне, – отвечает Фрейя.

– Никогда не пробовала эфиопскую кухню! – восклицает мама Харуна. – Какая она?

– Много тушеного и соусов, таких же специй. Ее едят руками и с ферментированным хлебом.

– В Пакистане это тоже едят руками, – просвещает Абу, а потом, тщательно вытерев правую руку, умело накладывает в лепешку наан мясо, рис и соус.

Внимательно понаблюдав за ним, Фрейя делает то же самое, только не так умело, да и несколько капель соуса капает на скатерть.

Мама Харуна стирает их, отмахиваясь от извинений Фрейи.

– Мне нравится смотреть, как люди едят. – Она бросает взгляд на кухню, где Лиса до сих пор колдует над вином.

– Мне не хватает практики, – говорит Фрейя. – Мой папа – эфиоп, но он уехал много лет назад. Маме никогда не нравилась эфиопская еда, поэтому после его отъезда мы перестали ее есть.

Фрейя гадает, почему так вышло. Последние несколько лет у нее было достаточно денег и доступ к целому городу с кафе. Она могла бы есть эфиопскую еду, если бы хотела.

– Но ты помнишь специи, – подмечает мама Харуна. – Эта часть тебя никуда не денется.

– Надеюсь, – отвечает Фрейя.

– Ты должна готовить ту еду, откуда родом.

– Я совсем не умею готовить.

– Это легко. Я научу тебя, – предлагает мама Харуна. – Уверена, научиться готовить пенджабскую еду не так уж сложно.

– Я буду только рада, – улыбается Фрейя.

– Вот и договорились. Можешь прийти на урок кулинарии, пока Харун в отъезде.

В отъезде? Фрейя впитывает эти новости. Куда он уезжает? Она бросает взгляд на Харуна, но на его лице застыла маска ужаса. И тут Фрейя с запозданием понимает, что их пригласили на ужин не просто так.

«У меня есть просьба», – сказал Харун, когда они сидели на трибунах и наблюдали за игрой Финни и его друзей. В тот момент Фрейя сделала бы что угодно для парней. А семейный ужин казался плевым делом.

– Напомни, пожалуйста, сколько тебя не будет? – легко и непринужденно спрашивает Фрейя Харуна, не интереса ради, а чтобы дать понять: она подыграет, ему ничего не грозит.

– Шесть недель, – отвечает мама Харуна. – Мне будет так одиноко. Нужно чем-то заполнить свободное время.

– Простите, – вмешивается Халима, – но я сижу прямо здесь.

– Да, – признает мама Харуна, – но ты не хочешь, чтобы я учила тебя готовить. – Она с обожанием смотрит на Фрейю. – А Фрейя хочет.

– Фрейя хочет, не так ли? – спрашивает Халима издевательским тоном младшей сестры.

– Может, возьмемся учиться вместе, – предлагает Фрейя. На секунду она забывает, что просто играет свою роль ради Харуна, и представляет себя на кухне его мамы, от кипящих на плите кастрюль восходит пар, она окунает ложку и дует на нее, чтобы попробовать.

Фрейя смотрит на Харуна, который выглядит таким несчастным. А потом ее словно дергают за веревочку, и она ощущает его страдание, как свое, хотя не понимает, откуда это взялось.

– Если освоишь пенджабскую кухню, сможешь готовить для своего Натаниэля, – подстегивает мама Харуна.