Гейл Форман - Я сбилась с пути [litres]

– Нет, – тихо признается Фрейя.

– А должен, – настаивает Лиса. – В смысле, медбратом и то, наверное, можно заработать больше. И уж точно в недвижимости. Мы со Стивом отлично справляемся, да, дорогой?

– В жизни есть вещи поважнее денег, – говорит Амми. – И очень много разных дорог.

– Пока эти дороги ведут к медицине, бизнесу или юриспруденции, – уточняет Халима.

– Не забудьте, – добавляет Абдулла, – инженерия тоже неплоха.

– Это нечестно, – обращается Амми к Халиме. – Ты хочешь быть… – Она шевелит пальцами. – Создателем мультфильмов.

– Мультипликатором, Амми. Например, для компании Pixar.

Харун в неверии слушает все это. Почему они говорят о выборе профессии?

Амми поворачивается к Натаниэлю.

– А какой областью в медбратстве ты будешь заниматься?

– Хватит расспрашивать моих друзей, – буркает Харун. Он знает, что ведет себя грубо, но хочет перевести допрос с Натаниэля на себя.

– Хосписный уход, – отвечает Натаниэль.

– Работать с умирающими? – удивляется Лиса. – Как депрессивно.

– Мне кажется, это честь – сопровождать людей, когда они покидают этот мир. – Натаниэль замолкает, чтобы слизать с пальца соус из тамарина. – Мы все умрем. Это единственное, в чем можно быть уверенным и что объединяет всех людей на планете.

– Так и есть, но пусть с нами это случится не скоро, Иншаллах, – говорит Абу. – Не пора ли нам перейти к основному блюду?

Амми поднимается.

– Beti, помоги мне принести еду.

Халима встает. Фрейя тоже. Они втроем исчезают в кухне и появляются с таким количеством еды, что хватит еще на десятерых гостей. Фрейя ставит перед Харуном курицу.

– Твоя мама сказала, это твое любимое блюдо.

Курица кархаи, бирьяни из ягненка и кима. Тут все его любимые блюда. Но он пришел сюда не ради отличного ужина с любимой едой. Он пришел, чтобы открыться. Почему его никто ни о чем не спрашивает?

– Везде специи? – спрашивает Лиса, оглядывая еду. Затем поворачивается к Натаниэлю. – Я всегда ухожу отсюда с ужасным несварением желудка.

– Я приготовила тебе кое-что особенное, без специй, – отвечает Амми, указывая на тарелку со спагетти.

Лиса кривится.

– Мне нельзя пасту. У меня аллергия на глютен.

– Аллергия на глютен? – спрашивает Амми.

– Да, никакого хлеба, пасты и тортов. Всего мучного.

– Саиф ничего не говорил про аллергию.

– Ничего страшного. Я просто поем рис.

– Попробуй чечевицу, дорогая, – предлагает Саиф.

– А она острая? – интересуется Лиса.

– Для меня нет, – отвечает Амми.

– И что это значит?

– Это значит, что она не считает чечевицу острой, – фыркает Халима.

Лиса вздыхает.

– Может, откроем вино? – Она указывает на бутылку, которая стоит в буфете в блестящей майларовой пленке. – Крышка отвинчивается. – Она поворачивается к Фрейе. – Знаю по опыту, что в этой семье нет штопора.

– Мы не пьем вино, – отмечает Халима. – Зачем нам штопор?

– Для гостей? – язвит Лиса.

Амми достает бутылку из буфета и осторожно держит ее, словно в ней стрихнин.

– Хотите вина? – спрашивает она Фрейю и Натаниэля.

– Мне достаточно воды. – Фрейя.

– Мне тоже. – Натаниэль.

Харун смотрит на друзей и удивляется их спокойствию. Предложив им присоединиться к семейному ужину, он не объяснил, кто здесь будет, чего ожидать и в честь чего торжество. Не пришлось. Они тут же согласились, стоило ему упомянуть еду, а когда сели в поезд, он не мог решить, как лучше вставить замечание: «О, кстати, это прощальный ужин в мою честь, потому что завтра я улетаю в Пакистан найти себе жену, хотя все еще люблю бывшего и не хочу жениться, к слову, Джеймс сказал мне убираться из его жизни». О таком просто так не заведешь разговор. Особенно если ты трус.

Лиса встает и забирает бутылку у Амми.

– Я сама себе налью, – говорит она и топает на кухню. – Стив, ты будешь?

– Нет, спасибо, дорогая.

Когда она уходит, воцаряется неловкое молчание. Без фейерверка остроумных замечаний Лисы Харун задерживает дыхание в ожидании, когда начнется основное мероприятие. Когда Амми внимательнее посмотрит на бухгалтерскую книгу, задаст вопросы про Фрейю и Натаниэля и уточнит связь Харуна с ними. Когда это произойдет, все выявится, и Харуну ничего не останется, кроме как расколоться.

Но Амми лишь спрашивает Натаниэля, можно ли ему глютен, точно думает, это странность белых.

– Определенно, – отвечает Натаниэль, наполняя тарелку. – Вот это что такое? – Он показывает на одно из блюд.