Тейлор Дженкинс Рейд - Возможно, в другой жизни [litres]

Габби снова поворачивается к Марку.

– Убирайся, – говорит она. – Забирай свои вещи и убирайся из дома.

– Это и мой дом, – пытается возразить он. – И я прошу всего лишь пару минут…

– Пошел. Вон.

Габби не кричит, но в голосе ее слышна такая сила, что Марк не решается спорить. Развернувшись, он спешит в спальню.

Габби берет на руки Шарлемань и присаживается у стола. Марк мечется по дому, собирая свои вещи. Он хлопает дверьми. Он тяжко вздыхает. А я все больше и больше понимаю, что этот человек никогда мне не нравился.

Минут через сорок Марк появляется на пороге гостиной.

– Я ухожу. – Он бросает взгляд на Габби в надежде услышать хоть что-то, но та молчит.

Марк делает шаг к двери, и тут Шарлемань прыгает на пол.

– Нельзя, – говорю я ей.

Марк с недоумением смотрит на собаку, явно не понимая, что она делает в его доме. Повернувшись, он открывает входную дверь, и тут Габби вновь оживает:

– Сколько времени это тянется?

Марк бросает на нее взгляд и тут же отворачивается.

– Неважно. – Даже по голосу слышно, как ему стыдно.

– Я спросила, сколько времени ты с ней встречаешься?

Марк мнется, не решаясь ответить.

– Почти год, – говорит он наконец.

– Можешь идти, – роняет Габби.

Так он и делает. Габби подходит к окну и следит за тем, как он уезжает. Только после этого она поворачивается ко мне.

– Мне так жаль, Габби, – говорю я. – Твой Марк – просто скотина.

Она внимательно смотрит на меня.

– Ты тоже спала с чужим мужем.

Она не делает из этого никаких выводов, ограничиваясь одной фразой. Но и без того все понятно.

– Да, – киваю я. – Я вела себя ужасно. Точно так же, как Марк и та женщина вели себя ужасно по отношению к тебе. Я совершила ошибку, Габби, и ты помогла мне это понять. Ты не стала осуждать меня. Ты верила в то, что я могу исправиться, и твоя вера действительно помогла мне изменить свою жизнь. Но тебе не нужно проявлять ту же доброту по отношению к Марку. Прямо сейчас ты можешь просто ненавидеть его.

На губах у Габби мелькает что-то вроде улыбки.

– В один прекрасный день ты станешь настолько сильной, что пожелаешь этим двоим всего наилучшего и навсегда вычеркнешь их из своей жизни. Пока же ты можешь просто презирать Марка. И я буду презирать его за то, как он повел себя в этой ситуации. Но не исключено, что в один прекрасный день он изменится. Превратится в человека, который уже никогда не совершит подобной ошибки.

Габби снова улыбается, на этот раз чуть заметней. А затем начинает плакать.

– У него даже нет аллергии на собак, – всхлипывает она. – Все эти годы мне так хотелось собаку, и я не могла себе позволить ее! И тут оказывается, что он все себе напридумывал.

– Что ж, теперь у тебя есть собака, – говорю я. – Вот уже плюс от отсутствия Марка. Если вдуматься, мы сможем найти и другие. Может, он разбрасывал носки? Или забывал вынести мусор?

Габби поднимает голову.

– У него маленький пенис, – говорит она. – Просто крохотный. Когда я увидела его в первый раз, то сразу подумала: а где же остальное?

Фыркнув, она начинает хохотать. Я тоже не могу удержаться от смеха.

– Да ладно тебе, не сочиняй!

– Я серьезно. По крайней мере, теперь мне не надо притворяться, что пенис у него нормального размера.

Мы хохочем и хохочем, но настроение у Габби снова меняется.

– Ханна, – всхлипывает она, – может, я что-то неправильно поняла? Или у него были свои причины на то, чтобы изменить мне?

Мне хочется утешить ее. Хочется сказать – да, возможно, она в чем-то ошибается. Но я знаю, что это не так.

– Габби, он лгал тебе целый год. Это уже не ошибка, не случайное заблуждение.

– Выходит, моему браку конец?

– Это уж тебе решать, что ты готова терпеть, а что нет. А пока почему бы тебе не расслабиться и не поесть немного?

– Даже думать не хочу о еде.

– Ну, что мне сделать, чтобы тебе стало хоть чуточку лучше?

– Просто посиди со мной.

Я беру Шарлемань, и мы втроем устраиваемся на диване.

Сначала мы сидим молча, потом Габби снова принимается плакать.

– Как же это больно! Даже не думала, что может быть так больно.

– Если тебе так плохо, что уже нет сил терпеть, просто сожми мою руку. – Я протягиваю ей ладонь, и она крепко сжимает ее.

А я думаю, что если мне удалось хоть капельку помочь Габби, значит, я не зря прожила свою жизнь.

– Раздели свою боль пополам, – говорю я ей, – и отдай мне половину.

В субботу утром Габби появляется на пороге моей палаты, и я тут же машу ей рукой, призывая остановиться. Дина терпеливо ждет рядом с моей кроватью.