Мари-Сабин Роже - Жизнь с нуля

– Да, моя тетя.

Он ждет продолжения.

Я излагаю приемлемую версию своей биографии: с детства жил за границей, все связи с семьей оборваны, вернулся во Францию только три дня назад, не знал, что мама здесь, а тетя мне…

– …Да, понятно. В каком отделении находится ваша мать?

– Что?..

– В следственном изоляторе или в пенитенциарном центре?

– Э… Хм… Не знаю.

Я уже жалею, что поддался на уговоры Пакиты, растаял от ее проникновенного голоса: «Подумай, зайчик, она же все-таки твоя мама!.. И ведь Ренн это не так уж и далеко, давай съездим, проветримся». – Как ее зовут? – Охранник явно раздражен.

– Катрин Негруполис.

– Диктуйте по буквам. Н… Е… Г… Подождите, не так быстро… Р… У… Скажите, эта дама с вами?

Я оборачиваюсь. Напротив будки стоит Пакита – в мини-юбке, шубке из искусственного меха под леопарда и ботфортах. Она размахивает руками в знак приветствия и зазывно улыбается.

– Да, мы с ней друзья.

– Она не может заниматься этим здесь. Скажите ей, или я сейчас же вызову полицию.

Вздохнув, он цедит сквозь зубы:

– Ловить клиентов перед воротами тюрьмы черт возьми, в каком мире мы живем!

Затем добавляет погромче:

– И скажите этому месье, чтобы он убрал свой фургон, перед проходной парковаться запрещено. Тут вам не каток и не боулинг.

Я делаю знак Насардину, чтобы мигом отогнал машину подальше, и иду объяснять Паките, что строить глазки тюремным охранникам категорически запрещается.

Пакита удивлена:

– Я не строила глазки! Я приглашала его подойти за блинчиком. Спроси, какие он больше любит. Я принесу прямо в будку, если ему нельзя оттуда вылезать.

Я отвечаю, что это не очень удачная идея, поскольку тюремным охранникам нельзя не только вылезать из будки, но также и лакомиться блинчиками, и что, если она не оставит его в покое, он может разозлиться.

– Может, тогда лепешку из гречневой муки? Если он сладкое не любит?

– Нет, и лепешку не надо.

Пакита разочарована.

– Я думала, если их угостить, они лучше к тебе отнесутся…

Я целую ее в щеку, говорю, что на улице холодно, и пусть она подождет меня в тепле, рядом с Насардином, или еще лучше: пусть прокатятся по городу, а я им позвоню позже. Затем я возвращаюсь к будке охранника.

Н… Е … Г… Р… У… П… О… Л… И… С.

Катрин Негруполис.

Охранник просматривает списки, качает головой:

– Здесь такая не значится.

Вот так сюрприз. Я уже собрался развернуться и уйти, как вдруг меня осенило.

– Может, она у вас под девичьей фамилией?

– Почему? Она развелась?

Мне хочется ему сказать, что я об этом понятия не имею и что он меня уже здорово достал, но, поскольку я трус и мне неизвестна широта его полномочий, я сдерживаюсь, чтобы не сорвать свою миссию и не угодить на ночь в камеру.

– Да, – отвечаю я с глупым видом.

– У вас, наверно, уйма времени, вам его совсем не жалко. Так какая у нее девичья фамилия?

– Буко, как название города. Катрин Буко.

– Буко как?..

– Просто Буко. По названию города.

Охранник выразительно смотрит на меня, словно желая спросить: ты что, издеваешься?

В других обстоятельствах я бы так и сделал, но сейчас внутренний голос подсказывает: не надо, момент неподходящий. И я бесстрастно диктую ему фамилию по буквам.

Он снова просматривает списки.

– Нет, и Катрин Буко у нас не значится. Вы уверены, что она здесь?

– Так говорит моя тетя. Она здесь уже почти тридцать лет.

– Ну, если тридцать лет, значит, она в пенитенциарном центре… Только вот в списках я ее не нахожу. Может, перевели куда-нибудь? Надо спросить у коллеги.

Охранник, не оборачиваясь, зовет коллегу. Это словно его двойник, только постарше. Молодой объясняет пожилому, в чем дело.

Пожилой слушает, время от времени кивает с понимающим видом, негромко спрашивает: «Как фамилия?» – делает строгое лицо, поворачивается ко мне и говорит:

– В каком отделении находится ваша мать?

Затем:

– Вы уверены, что она здесь?

Мне кажется, однажды я уже прожил это мгновение, причем совсем недавно.

Не дождавшись ответа, он обреченно произносит:

– Сегодня вы в любом случае с ней не увидитесь, по четвергам и пятницам у нас нет свиданий. Изучите расписание, оно висит там, на доске.

Я решаю не говорить ему, до какой степени мне плевать на их расписание, киваю на прощание и ухожу, но вдруг пожилой охранник окликает меня:

– Эй, месье! Эй!

Я оборачиваюсь. Похоже, у этого человека возникла какая-то мысль.

– Вы сказали, Катрин Буко?