Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

Катя поднялась и неровной походкой пошла прочь. Стрельцов последовал за ней. Сначала он шагал молча, отставая на шаг, потом ему надоело и он дернул ее за плечо.

— Катя!

— Отстань! Я всё всем расскажу. Прямо сейчас! Я иду рассказывать. Тебе место в дурке! Ублюдок!

Стрельцов отпустил ее. Было еще не поздно: кругом холод и туман, первые люди появятся нескоро. «Давай», — холодно приказала Марина, но он медлил. «Давай, пока она не вернулась в поселок!» — Девушка повысила голос, когда Катя почти исчезла в тумане, но Стрельцов не двинулся с места.

— Мне что, убить тебя? — крикнул он журналистке. Та остановилась. Он догнал ее. — Убить тебя? Ты этого хочешь?

— Ты разве сможешь? — с горькой усмешкой спросила она. — Ты же меня любишь.

— Ну да, — удивленно согласился Стрельцов-убийца. — Но вы зря противопоставляете любовь войне. Знаешь, мы с Мариной знали, что любовь и война прекрасно сочетаются. Да, я не убил ее, когда она просила, смотрел, как мучают ее. Но я думаю, в самую последнюю секунду она была рада. Она знала — это сделает меня бессмертным. После мне всю войну будет никого не жалко, ничего не жалко. Меня больше ничего не остановит, понимаешь? Любовь и война — неразрывно сплетенные понятия! Нельзя просто выбрать любовь и ждать, что война исчезнет! Зло постоянно нагоняет нас, требует, чтобы мы совершали его, и у него самые разные проводники… Эй, ты слышишь? Ты здесь?

Он ждал, что она снова обзовет его сумасшедшим, даст пощечину, а потом с отвращением уйдет, и тогда он будет иметь право возненавидеть ее. Но Катя вдруг растворилась в тумане, и последние слова он прокричал в пустоту. Марина усмехнулась и провела по его лицу холодным пальцем, оставив каплю росы бежать от уголка глаза к подбородку.

— Вот и всё, у меня есть подружка, — сказала она с горькой улыбкой и тоже исчезла.

Стрельцову сделалось не по себе, впервые он задрожал от холодного безумия внутри себя. Не имевшее причин зло снова уснуло, чтобы проснуться в никому не известный час.

Куртка, валялась на земле на том месте, где он нашел Катю, — пришлось возвращаться. Он долго курил, ни о чем не думая, переставая быть тем, кто всё это устроил. Потом вышел на улицу и поймал такси. Водитель показался ему знакомым, но он не мог вспомнить, где его видел.

У дома Кузьмы не происходило никакого движения, Стрельцов решил, что домашние еще не знают о произошедшем. Но потом заметил в окне второго этажа испуганное лицо Полины и кивнул ей. Девочка спряталась за штору. Что ж, может быть, и знают. Ему не было до них дела.

— Борька! — окликнул он, зайдя на участок.

Пес подбежал с возбужденным лаем, завилял хвостом. Стрельцов наклонился, погладил его, потом присел на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Ну вот что: идешь со мной, — объявил он и отправился обратно к машине.

В этот момент солнце озарило участок Кузьмы, залило траву и деревья, моментально высушив росу, смыв ночь со всего живого. Стрельцову нестерпимо захотелось еще хоть на минутку нырнуть в море, но чувство тревоги одолевало его. Он никак не мог понять, что именно оно подсказывает: уезжать поскорее или задержаться. По уму надо было бы ехать, но море… Таксист махнул Стрельцову, мол, двигаем!

— Что скажешь? Тоже чувствуешь? — спросил он у Борьки. Но пес хорошо знал того мужчину и не беспокоился. Поэтому не стал волноваться и Стрельцов.

Когда он подходил к машине, мимо прошел Максим. Стрельцов сразу узнал его. Парень шагал уверенно, расправив плечи. Он коротко кивнул Стрельцову, но не остановился. В какой-то степени ему можно было позавидовать: теперь, если захочет, он сделается хозяином в этом доме. С другой стороны, он всего лишь глупый мальчишка и скоро узнает, как мало стоят все эти чувства.

Из машины Стрельцов смотрел, как Максим идет через участок, отбрасывая огромную утреннюю тень. Было в этом что-то знаковое: новый мужчина приходит в дом, где только готовятся оплакать прежнего хозяина… Но Стрельцов был слишком опьянен собственным счастьем, поэтому не мог глубоко рассуждать об этом. К тому же он хотел спать. Впервые за много месяцев он чувствовал, что вправе попробовать простить себя. Это должно было занять много времени.

По мере того как они отдалялись от Края в сторону предгорий, пересекали огромное золоченое поле, Стрельцов думал, что вина его в значительной степени искуплена и со временем он сможет забыть, стать человеком по-настоящему, а не только в фантазиях солдата, застрявшего на братоубийственной войне.