Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

Несмотря ни на что, у Кузьмы оставались силы убить нападавшего. Только его он видел перед собой. «Придется еще доползти до выхода, — думал он. — Иначе истеку кровью раньше, чем они спасут меня».

— Сдохнешь! — крикнул он, наклоняясь и вырывая из рук врага пистолет.

И с изумлением узнал Петра.

— Так ты, значит… за нами со Стрел ом следил?.. — проговорил он. Он настолько растерялся, что промедлил с выстрелом.

Внезапно холод обрушился на него, стремительно поглотил могучее тело. Горло обхватил ледяной обруч, Кузьма стал захлебываться чем-то густым, отвратительным. Сплюнув кровь, он вновь направил пистолет на предателя. Рука дрожала. В этот момент пуля сместилась еще немного, и хрупкий баланс, поддерживавший в нем жизнь, пошатнулся.

Кузьма услышал невыносимый звон, поднял руку, чтобы схватиться за голову, и рухнул на пол. Звон заполонил сознание, стер все вокруг, заставил следовать за собой. На острие звука — там, где уже не оставалось сил терпеть, он увидел грандиозную белую вспышку, которая была больше, чем вся известная ему реальность. Свет был повсюду: его невозможно было обнять, победить или уничтожить. Был нужен еще один вдох, чтобы прикоснуться к нему, однако в следующий миг давно сидевшая в черепе пуля сдвинулась дальше в мозг, и все исчезло.

Дух Кузьмы с воплем ненависти вырвался из гостиницы, помчался что есть мочи, силясь добраться до Борьки. Но безразличный морской ветер, ничего не знающий о человеческих страстях, случайно схватил его, летящего вдоль берега, и небрежно порвал на кусочки. На этом закончилось существование Кузьмы. Нападавший поспешил выстрелить ему в голову и сбежать, не осознавая, что это не он убил чудовище.

Рано утром Стрельцов нашел Катю на краю сквера, где несколько дней назад они впервые поцеловались. Она дрожала от холода, он укутал ее в свою куртку. Катя посмотрела на него и отшатнулось. Ее лицо было бледным и безжизненным. Она давно уже не плакала, глаза смотрели слепо и ничего не видели. Но Стрельцова узнала сразу.

Она ударила его. Он не защищался. Просто сидел ссутулившись, положив локти на колени, и курил.

Катя выбила окурок у него изо рта, вскочила, растоптала, потом еще несколько раз ударила по лицу, стала царапать, но он не реагировал.

— Тебе что, урод, не больно?! — крикнула она и заплакала.

Стрельцову сделалось не по себе, и он принялся утешать ее:

— Ну-ну, Катюш, перестань. Всё позади. Его больше нет, знаешь?

— Да! — сквозь слезы крикнула она. — Где ты был?! Почему?! Почему ты меня бросил?!

— Они меня не видели. Нельзя было попадаться.

— Ты урод! — Она несколько секунд задыхалась от негодования и слез. — Кто?! Кто тебя не видел?

— Укры. Которые убили Кузьму. Я знал, что они где-то в поселке, с первого дня. Я говорил ему быть осторожнее. Помнишь, в первый день я сказал, что за нами наблюдают?

— Убирайся! Убирайся к черту! Знать тебя не хочу, — Катя стала говорить спокойнее, голос ее сделался низким. — Ублюдок, сука, — бормотала она. — Предал меня!.. Думаешь, я про тебя не расскажу? Сядешь на всю оставшуюся жизнь! И твой командир… Я ему устрою такую славу!..

— Может быть, — Стрельцов пожал плечами. Он полностью свободен, его тайну некому разболтать. Отныне она по-настоящему похоронена в нем, и даже не пришлось самому убивать Кузьму — герой пал, как и следовало, в схватке с врагом.

Марина стояла напротив, сложив на груди руки, и недовольно смотрела на Катю и Стрельцова, но она по-прежнему была всего лишь призраком. Если он захочет, то заговорит с ней, а если нет…

— Что ты?.. Кто там? — удивилась Катя. Лежал плотный туман, и она не могла увидеть дух давно умершей девушки.

— Да ничего… Катя, поехали со мной! Помнишь, ты говорила, что хочешь уехать, когда все допишешь? Ты теперь тоже на войне побывала, такое не забывается. Выходи за меня, а? Я тебя люблю. Поехали кататься по миру!

— Че-ерт… — сказала она чуть слышно, — ты больной. Ты просто больной ублюдок…

Она снова заплакала. Она качала головой и что-то приговаривала, но Стрельцов не слышал. Теперь Катя сможет быть только с ним. Он знал: ничто так не пропитывает людей друг другом, как соучастие в войне. Это прощает всё, даже предательство. Поэтому спокойно курил, дожидаясь, пока она успокоится.

— Катенька, поехали, — сказал он потом. — На вокзал. Давай? Прямо сегодня, сейчас. Нечего ждать. Он мертв, я сам всё видел. Укры его достали… Его и без нас хорошо похоронят. Как героя. Плевать на него. Поехали, поселимся у меня, все будет хорошо у нас…