Алексей Баев - Введение в человечность [СИ]

Это предложение мне сразу не понравилось. Какой, клоп тебя возьми, из меня тренер! Я — спортсмен и сам хочу на дорожку!

— Нет, Василий, — решил я пойти на тактический маневр, — так дело не пойдет.

— Почему? — встрял Кабаков.

— Объясняю, — ответил я. — Во-первых, черный таракан в наших широтах — биологический феномен, редкость. Его найти не так-то просто, надо в порт ехать, по складам шариться.

— Так съездим! — не унимался Вася.

— Зима сейчас, — покачал я усами, — они там или глубоко в мешки забились, или перемерзли насмерть. Мне Сократ про портовые склады рассказывал… И попрошу не перебивать… Во-вторых, тренера из меня не получится по причине огромного желания быть спортсменом. Ведь наставников на пьедестал не возводят, так?

— Ну…

— Значит, я прав, — подытожил ваш покорный слуга. — Но у меня самого кое-какие мысли на этот счет имеются. Надо только сходить кое-куда…

— Куда? — заинтересованно улыбнулся Ферзиков.

— Пока это секрет. Но обещаю, что до завтрашнего утра вернусь. Договорились?

— Слушай, ты какими-то загадками говоришь, тараканище, — потянулся Кабаков, — а что, если твои мысли — полная чушь? Может, поделишься с партнерами по бизнесу?

— Нет, — ответил я, — не чушь… и не поделюсь. Вась, отнеси меня на кухню, а завтра утром жди. Ладно? Верьте мне, люди. Я ж слово Агамемнона дал.

Пока они там, в комнате, думали, как решить первую возникшую проблему, мне в голову пришла нестандартная идея. Подтолкнуло к ней меня вчерашнее знакомство с Семеном Обуслововичем. Он-то черный, хоть и наполовину. Может, найдем выход вместе?

Конечно, возвращаться в эти заплесневелые подвалы никакого желания не было. К тому же Золя там… Шлюха! Нет, ярости во мне уже не осталось… Вот только боль разочарования продолжала разрывать мое маленькое, но горячее сердце.

С другой стороны, делать нечего. Всегда надо чем-то жертвовать. Пусть уж лучше гордостью, чем исполнением мечты.

Вася осторожно опустил меня за плинтус, и я, отыскав знакомую норку, устремился по заплесневелому коридору вглубь стены. Странно, но от царившего вчера оживления не осталось и следа. Достигнув Изольдиной коморки (из корыстных побуждений я решил сначала наведаться к своей неверной подруге, она все ж таки секретарша Катерпиллера, а не клоп вонючий), я и там никого не обнаружил.

Издалека доносился какой-то шум, словно шел митинг. Внимательно окинув взглядом ни капельки не изменившуюся обстановку, я вышел из Золиной квартиры и побрел в сторону апартаментов Семена Обуслововича.

Уже на подходе к ним, в душу закралось непонятное беспокойство. Меня одолело предчувствие того, что случилось что-то непоправимое, тяжелое, страшное. И, увы, не ошибся.

За сотню шагов до кабинета Катерпиллера я, глубоко погруженный в собственные мысли, чуть не сбил с ног тихонько рыдающую тараканшу, прислонившуюся к стенке и судорожно дергающую усами.

— Дамочка, что произошло? — ласково спросил я, немного придя в себя от первоначального испуга.

— Ах… ах… умм… — только и всхлипывала она.

— Да что же, наконец, здесь случилось?! — обратился я громко к пожилому таракану, молча стоявшему поблизости.

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и как-то механически произнес:

— Горе… Случилось большое горе. Господин Катерпиллер покидает нас. Доктора говорят, что душа его скоро устремится по вентиляции вверх, в самые серые небеса.

Я аж сел на брюхо. Вот тебе на! Только вчера пили кофе с лосьоном, за жизнь трепались, а сегодня старик умирает. Я не мог поверить собственным усам. Как такое могло произойти всего за день? Да разве за день?! Еще утром он мою любовь грязно имел…

— Найдите Агамемнона! — донесся до моих усов громкий крик откуда-то из глубины коридора. — Последняя воля Семена Обуслововича! Агамемно-о-он!

Я почувствовал на себе тысячи пристальных взглядов. Нет, естественно, я не мог видеть глаз столпившихся тараканов, потому что повсюду царил глубокий мрак, но меня словно пронзило магнитными иголочками.

И пошел вперед. Тараканы, запрудившие широкий низкий тоннель, расступались, жались к стенам, освобождая мне проход. Я двигался все быстрее и быстрее, наконец, пригнул к полу усы и устремился по образовавшемуся коридору с небывалой для себя скоростью. Потоки сырого воздуха обдавали холодом мое раскалившееся до красна тело.

Так, на всех парах, я буквально влетел в кабинет Семена.