Даниэль Шпек - Bella Германия

– Помолчите, мама, – пробубнил Энцо. – Я хочу поговорить с ней.

Но Кончетта не унималась:

– Подумай о других, если на себя наплевать! На кого ты бросила меня, старуху? И не стыдно тебе! Слышал бы отец…

– Хватит, мама!

Энцо решительно оттеснил Кончетту, и та нехотя уступила ему сцену. Он все-таки ухватил Джульетту за руку:

– Поехали домой.

Джульетта задрожала.

– Ты бы о сыне подумала! – выкрикнула из-за спины зятя Кончетта.

– Баста! – Джульетта вырвала руку, оттолкнула Энцо. – Это моя жизнь, мама! Только моя!

Наступила тишина. Все ошарашенно молчали. Джульетта открыла балконную дверь, знаком велела Энцо выйти наружу, вышла следом и плотно прикрыла за собой дверь, предоставив остальным наблюдать продолжение спектакля через стекло.

– Любовь моя. – Кончетта погладила внука по голове, но Винченцо увернулся.

И ему опротивела эта роль маленького мальчика.

– Ты моя жена, – сказал Энцо. – Или забыла? И в горе, и в радости…

Пожалуй, впервые Джульетта ощутила себя виноватой. Одно дело – убежать от Энцо, другое – стоять с ним лицом к лицу, почти физически ощущая его гнев и обиду.

– Ты ни в чем не виноват, Энцо. Только я одна. Я все надеялась полюбить тебя, но… дальше так продолжаться не может.

Было невыносимо видеть его лицо, ведь он-то любил ее. Но Энцо молчал, он никогда не был мастером по части излияния чувств. Он был человек дела, медведь с мощными лапами.

– Может, любовь – это мечта, Энцо, я не знаю. Но если я сейчас вернусь в Милан… Энцо, я не вправе делать из тебя запасной вариант.

– У тебя есть кто-то другой?

– Нет.

В его глазах мелькнуло и исчезло недоверие. Энцо почувствовал, что Джульетта не лжет. Но при этом явно что-то недоговаривает.

Он оглянулся на Винченцо, который сквозь стекло смотрел на родителей.

– Винченцо поедет со мной.

– Нет.

Джульетта затрясла головой, Энцо грубо схватил ее за плечи:

– Хочешь разлучить отца с сыном? Да что ты о себе возомнила…

Джульетта пыталась высвободиться, но Энцо был сильнее.

– Энцо, я нужна ему.

– Ему нужен дом. Ты отняла у него родину, семью, друзей. Ты думаешь только о себе. А теперь решила запихнуть его в немецкую школу, где он никого не знает! Он же не говорит по-немецки! В Милане Винче был отличником, а здесь?

В этот момент Винченцо открыл балконную дверь и вышел к родителям. Энцо оттолкнул Джульетту.

– Собирайся, – бросил он сыну. – Мы едем домой.

Но Джульетта встала между ними.

– Ты не можешь разлучить нас, Энцо. Винченцо найдет друзей и здесь. А хорошие отметки он будет получать в любой школе. Ты ведь хочешь остаться со мной, Винче?

Винченцо посмотрел на отца, потом на мать. Что бы он сейчас ни сказал, все было бы ложью. И вовсе не потому, что ему пришлось бы выбирать между отцом и матерью. Просто выбрав мать – а любой другой вариант был для него исключен, – он обманул бы сам себя.

– Разве ты не говорила, что мы вернемся после каникул?

Его ответ разорвал Джульетте сердце. Но отступать она не собиралась. Пусть делают что хотят. Она не станет обрекать себя на медленную смерть.

Джульетта хотела жить.

Поднимаясь в вагон поезда до Милана, Кончетта не удостоила дочь и взглядом. По платформе, с песнями и барабанным боем, двигалась группа кришнаитов в оранжевых одеждах. Измученный, небритый Энцо нес за тещей чемоданы, – крепкий мужчина с глазами беззащитного ребенка.

Джульетта попыталась обнять мать, но та отстранилась.

– Не будет тебе счастья в Германии, – дребезжащим голосом возвестила Кончетта. – И Винченцо вернется.

Это прозвучало как проклятье.

– Не надо, мама, – сказал Джованни. – Ты только подливаешь масла в огонь. Лучше поцелуй меня…

Но Кончетта не унималась:

– Кого соединил Бог, да не разлучат люди. Бог ее накажет.

Джульетта опустила голову, спрятала лицо в ладони.

– Хватит уже! – не выдержал Джованни. – Или она мало страдала?

– Пойдем, Энцо, – приказала Кончетта.

Энцо поставил чемоданы и обнял сына – так крепко, что Винченцо чуть не задохнулся.

– Я люблю тебя, сын, – сказал он.

И отвернулся, стараясь не смотреть на жену. Он не хотел показывать Джульетте свои слезы.

– Вы позвоните мне? – спросила она.

Энцо кивнул, взял чемоданы и шагнул в вагон.

Napoli

Неаполь – как удар в лицо. Слишком много света, солнца и уже с утра духота. Мозги кипят, как наваристый суп, изнутри давящий на череп.