Даниэль Шпек - Bella Германия

– Робин!

– Приезжай… Если мы все еще команда, конечно.

Он дал отбой. Разумеется, я сильно разочаровала Робина. Я вела себя неправильно. Испытывая инстинктивное отвращение к сделке с итальянским холдингом, я просто не могла предложить ничего, что бы… Я вообще ничего не могла предложить.

Джованни достал мобильник из кармана пиджака и позвонил жене. Я почти ни слова не поняла из разговора, но речь, похоже, шла о еде и одежде для внуков. Дав отбой, Джованни продемонстрировал присланные ему на мобильник фотографии новокрещеной принцессы во всевозможных ракурсах.

– Bellissima, no ?

Какой бы я выросла, если бы взрослые изливали на меня столько любви и восхищения? Внезапно я поняла, что впервые в жизни веду себя не так, как того от меня ожидают. Впервые я изменила своим приоритетам, поставив на место профессиональных интересов и бизнеса – кто бы мог подумать – семью. Сколько лет я забывала поздравить маму с днем рождения? Сколько рождественских вечеров провела в запарке из-за какого-то «дедлайна»? Работа была для меня всем. Как будто без нее меня не существовало. Отдых, личную жизнь – все принесла ей в жертву. И бесконечно твердила: «творчество», «независимость»… Не слишком ли это похоже на одержимость?

Но сейчас я свернула на правильный путь. Если в чем я и была уверена, пережив очередной сумасшедший день своей жизни, так только в этом. Мое место здесь, в замызганном купе, в ночном поезде посреди Альп, в компании Джованни и всех остальных, кто незримо находился с нами. И если правда, что человек умирает не целиком, то Джульетта в этот момент тоже была здесь и хотела, чтобы я вернула ее сына отцу и обрела отца сама. Я страшно боялась этой встречи, но что-то мне подсказывало, что дальше убегать не получится.

На перроне залаяли собаки, заговорили, перебивая друг друга, мужские голоса – по-итальянски и по-арабски. Пограничники выводили людей из австрийского поезда. Мужчин с огромными рюкзаками. Женщин, детей. Их чуть ли не пинками загоняли в здание вокзала. Жуткая, недостойная сцена, совершенно неправдоподобная в зловещем свете неоновых фонарей. Девочка в куртке с капюшоном и с плюшевым мишкой, прильнувшая к руке отца, была последней, кого я видела.

– Poveracci … [81] Бедняги ( ит. ). – Джованни покачал головой. – Этот мир – большой бордель.

Нашими паспортами так никто и не поинтересовался. Как все-таки важно родиться в нужном месте!

Джованни протянул мне альбом с фотографиями и подлил вина.

– Так что дальше с Джульеттой? – спросила я. – Она вернулась к Энцо или осталась в Мюнхене?

Той ночью Джульетта выложила брату все свои тайны. Или почти все. Потом Джованни ушел в спальню к Розарии, а Джульетта осталась плакать в гостиной. До утра ни Джованни, ни Розария не сомкнули глаз. Когда зазвонил будильник, Розария перевернулась на другой бок:

– Все, – сказала она, – баста. Я больше не могу.

Джованни обнял жену:

– Потерпи, любимая…

Но Розария села на кровати и включила настольную лампу.

– Сделай же что-нибудь, Джованни, – сказала она. – Ты единственный, кого она слушает.

– А что я могу, porco dio ? [82] Черт возьми ( ит. ).

Розария встала и, путаясь в полах ночной сорочки, побрела в гостиную.

– Немедленно прекрати! – Она встала перед диваном, на котором лежала Джульетта.

Винченцо сел на своем ложе из подушек, протирая глаза.

– У тебя есть все: квартира, муж, замечательный сын… И даже талант в придачу. И что ты со всем этим делаешь? Все время жалуешься, какая ты несчастная, и проклинаешь жизнь. Думаешь, ты такая особенная, да?

Джованни бросился успокаивать жену, но та уже вошла в раж и не слышала ни его, ни оправданий Джульетты.

– Все у тебя виноваты! – кричала она. – Общество, империализм, porca miseria . Знаешь, на кого ты такая похожа? На ворчливую сицилийскую бабку… свою мать!

Джульетта села, вытерла слезы и посмотрела на Розарию.

– Ты права, Розария, – сказала она.

Снаружи рассвело.

После той ночи Джованни не слышал от сестры ни слова жалобы. Джульетта укротила свое горе раз и навсегда. Она решила, что попросту не имеет права на то, что в этой жизни зовется любовью. «Нет ожиданий – нет разочарований», – думала Джульетта. Но вместо того чтобы вернуться в Милан, она решилась на то, что буквально ошеломило всех.

– Джованни, – сказала она как-то брату, когда тот возвратился после дневной смены, нагруженный овощами и мясом для ужина, – я решила открыть свое дело.