Михаил Зуев - Седьмое дао дождя

— Осужденный, я сказал, сука-блядь, лицом к торцу коридора! — еще громче заорал Коновальчук.

Фигура отвернулась от них и заскулила. Тонкая струйка мочи потекла по ее ноге, собираясь возле стоптанного ботинка в маленькую лужицу.

— Осужденный, пошел вперед, сука-блядь! — взорвался Коновальчук.

Фигура на подгибающихся слабых ногах сделала первый шаг в сторону дальней стены.

Иван снял пистолет с предохранителя, широко расставил ноги, заграбастал рукоятку ПМ в здоровенный кулак, поднял правую руку, навел дуло на затылок фигуры. Прищурился, совместил обрез мушки с линией, отделявшей сальные волосики от серой угреватой шеи.

Фигура сомнамбулически дернулась и сделала следующий, последний в своей никчемной жизни, шаг. Иван автоматически подправил положение ствола, четко целясь в середину пойманной мушкой линии, и плавно нажал мягкий спусковой крючок.

Дуло дернулось кверху, выплюнув единственную тягучую свинцовую каплю. Грохот заметался под низкими сводами каземата, и мгновенно сменился ватной тишиной.

В этой тишине фигура в синей робе, как подкошенная, с тихим стуком головы о каменный пол, рухнула навзничь. Капитан Кузовлев подошел, и, не переворачивая тела, прощупал пульс на сонной артерии.

— Окончено, — сказал он.

Майор Нефедов подошел к нему. Они обернулись. Щелкнул замок, и офицеры покинули помещение. Появившиеся вертухаи забросили тело на носилки и вместе с ними скрылись через другую дверь в конце коридора. Мальчишка в форме ефрейтора с ведром, шваброй и тряпкой подтер две лужицы — мочи и крови.

Сдав оружие, Иван вернулся в дежурку. Ларин с Коновальчуком молча курили. Минуту спустя появились Нефедов и Кузовлев. В руках Кузовлева была баклага.

— Ларин, разливай! — рявкнул Кузовлев.

Ларин разлил спирт по кружкам, потом посмотрел на Ивана и спросил:

— Болотников, тебе разбавлять?

Иван подумал и сказал:

— Не надо.

Во дворе совсем уже стемнело. Ватная темень казалась еще гуще от раскачивавшейся на проводах над гаражами маленькой пыльной лампочки. Из стоявшей поодаль беседки тянуло сигаретным дымом и раздавалось тихое гитарное бренчание.

Иван приблизился к входу в беседку и тихо позвал:

— Ванька, иди сюда.

Ванька молча встал и подошел к отцу.

— Пойдем домой, Ванька, — сказал Болотников и обнял сына за плечи.

— Опять курил, дурак? — спросил он.

Сын вздохнул и промолчал.

Иван с неохотой покопал вилкой комок холодных макарон, помыл жирную тарелку, зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Наталья спала на животе, раскинув ноги и руки. Перина сбилась набок.

Иван разделся, перелез через жену, и тоже лег на живот, вполоборота к ней. Потом перевернулся на спину, и заложил руки за голову. Плоские круглые золотые часы вдавились в кожу запястья.

Иван расстегнул тонюсенькую пряжку кожаного ремешка, ласково пощупал пальцами гравировку на крышке, взял часы в левую руку и перевернул крышкой к себе. «Прапорщику И.П. Болотникову за безупречную двадцатилетнюю службу», прочел он выполненную замысловатой вязью надпись.

Потом Иван протянул руку к тумбочке, аккуратно положил часы на ее гладкую холодную поверхность, и выключил лампочку ночника.

Мой друг уедет в Магадан —

Снимите шляпу, снимите шляпу!

Уедет сам, уедет сам —

Не по этапу, не по этапу.

Владимир ВЫСОЦКИЙ

Почти по Высоцкому. Именно — почти. Почти все правильно. Мой друг. Правильно. Не «уедет», а «уехал». Ну тоже, будем считать, расхождение незначительное. Не в Магадан, а в Мичиган. Детройт, штат Мичиган.

История берет свое начало в 1988 году. Да, как оказывается — ровно десять лет назад.

Я тогда «служил» врачом — реаниматологом в кардиохирургической клинике. В один из солнечных октябрьских дней на утреннем обходе в нашем отделении появился новый сотрудник. Врач. Как потом оказалось, аспирант первого года.

Длинный. Худой. Черная короткая курчавая шевелюра. Порывистые движения. Немного беспокойства во взоре — как-никак, первый день на новом месте. Подчеркнуто вежлив, улыбчив и доброжелателен.

Таким было мое первое впечатление. Собственно, приглядываться к новичку было некогда. День выдался тяжелым. Что-то с самого утра не ладилось. «Контингент» больных подобрался такой, какой требует «особого» внимания. Да еще и вызов на консультацию в другую больницу.

Пока разбирался с делами, пока спускался вниз, усаживался в присланную «Волгу», час в пути, два — в реанимации городской больницы, еще час — на обратную дорогу. В общем, в отделение я вернулся за полчаса до «пересдачи» смены.