Михаил Зуев - Седьмое дао дождя

Наталья тихо вошла в комнату. Ее ночная рубашка со здоровенными подсолнухами во всю спину причудливо колыхалась, не скрывая откровенных движений большого тела. Наталья села на стул возле трюмо, недовольно поморщилась, сняла колпачок с помады, открыла коробочку с пудрой, вынула кисточку из тюбика с тушью для ресниц, и стала краситься.

Иван встал с кровати, протопал босыми ногами по гулкому полу и выглянул в открытое окно.

Уже совсем рассвело. Двор был пуст. Только старый дворник Шамиль лениво шоркал метлой по серому асфальту, еще слегка влажному после ночного дождя, да пара соседских кошек сидела на крыше ближнего покосившегося гаража, напряженно тараща друг на друга круглые зеленые глаза.

Иван почесал гладкую широкую грудь, открыл дверцу шкафа; не глядя, наощупь, вытащил из коробки новую электробритву «Харьков» с плавающими ножами, купленную Натальей месяц назад на фабричной спецраспродаже, зашел в ванную и начал бриться.

Бритва жужжала и вибрировала, приятно массируя жесткие колючие щеки; разглаживая морщины; сотрясая массивную нижнюю челюсть. Через три минуты лицо стало гладким и почти не колючим. Иван вытряхнул бритву в раковину, быстро почистил зубы, пару раз плеснул себе в лицо холодной водой, утерся несвежим полотенцем и вышел на кухню.

Наталья, Ванька и Верка тесно сидели за маленьким столом восьмиметровой кухоньки и уплетали кашу. Засвистел чайник. Наталья, не оборачиваясь, протянула руку к конфорке. Свист прекратился.

— Ванька, когда у тебя контрольная по алгебре? — произнес первую за сегодняшний день фразу Иван.

— Завтра, папа, — шевеля плотно набитым ртом, ответил сын.

— Ну ладно, — сказал Иван, поворачиваясь к домашним спиной.

Войдя в комнату, Иван быстро застелил кровать, натянул майку и синие тренировочные штаны. Когда через минуту он вернулся на кухню, дети были уже в соседней комнате. Они ругались между собой. Ванька что-то недовольно басил сестре. Верка, как всегда, надсадно пищала.

— Ваня, сходи в магазин, — сказала Наталья, быстро перемывая посуду, — а то холодильник опять пустой.

Брызги летели во все стороны. Кран горячей воды шипел. Из того места, где резьба входит в корпус, била маленькая дымящаяся струйка. Она попадала на стену и стекала по кафелю, оставляя на нем грязноватые потеки. Опять прокладка прохудилась, недовольно отметил Иван. Надо бы заменить.

— Хорошо, — безразлично отозвался он, не отрываясь глядя в окно.

— И в больницу позвони. Фамилия доктора — Семенов. Телефон там, на зеркале.

— Позвоню, — согласился Иван.

Он отхлебнул горячего чаю из громадной чашки-бадьи с отбитой ручкой, намазал на хлеб маргарина, положил сверху толстый ломоть пахнущей крахмалом вареной колбасы, и одним движением отправил себе в рот половину большого незамысловатого бутерброда.

Наталья расставляла тарелки в сушилке. Потом она сняла фартук, аккуратно повесила его на кривой гвоздь, вбитый в дверцу шкафа, подошла к Ивану, приобняла его за шею и поцеловала влажными мягкими теплыми губами в большой выпуклый лоб с тяжелыми надбровными дугами.

— Ну, мы пошли, — сказала она.

— Ладно, — сказал Иван и стал дожевывать свой бутерброд.

Хлопнула входная дверь. Иван подождал, пока стихнут шаги на лестнице, и пока перестанет быть слышен противный Веркин писк; грузно поднялся со скрипучего стула, зашел в большую комнату и щелкнул кнопкой телевизора.

Передавали фильм про войну.

Иван опустился в колченогое потертое кресло и стал смотреть на экран.

Фильм кончился через час. Иван выключил телевизор, зашел в соседнюю комнату, сгреб записку с номером телефона с трюмо, вышел в полутемный коридор, подвинул в сторону Ванькин велосипед с немытыми колесами, снял трубку и стал набирать номер.

— Аллё, — ответила трубка.

— Мне доктора Семенова, — выдохнул Иван.

— Сейчас посмотрим, — громко задребезжала в ответ мембрана.

Минуты две на том конце провода, в гулком коридоре, было совсем тихо; только слышались какие-то невнятные обрывки недовольных разговоров, цоканье каблуков да позвякивания чего-то, по-видимому, металлического.

— Семенов слушает, — внезапно отозвался хриплый мужской голос.

— Здравствуйте, доктор Семенов. Это Иван, отец Веры Болотниковой.

— А-а-а, — протянул голос.— Иван, если не ошибаюсь…

— Петрович, — не дожидаясь паузы, вставил Иван.

— Да-да, я помню, Иван Петрович. Помню. Ну что сказать? Диагноз подтвердился.

— И что теперь? — у Ивана перехватило дыхание.