Леонид Лушников - След заката

— Такого уговору не было, Семеныч! — Леднев застыл на месте, заорал: — Танька, тащи корзины!..

При виде пятилитровой бутыли со спиртом Петр Семенович размяк. За столом сговорились быстро. Катерина с Зоей посмеивались, провожая гостей уже под утро. Петр Семенович отяжелел и провожать не вышел. Ехали в Светлое Ледневы довольные. Добро не уместилось в кузове, решили нагрянуть на той неделе. Леднев трясся в кузове, усадив Татьяну в кабину. Болтались у борта опустевшие корзины, Леднев думал: «Продешевил Петька! Всего добра-то тысяч на десять. Спирт все сделает!.. Валюта!..»

Остатки вещей Леднев перевез в Светлое только глубокой осенью. Следом за Трифоновым деревню покинули Боровые, в который уж раз меняя место жительства, съезжая из родового дома в Темирязевку.

Время мечет дни вперед, как будто торопится куда-то. И все так вроде бы при деле, но что-то не хватало. В провале звездного неба, Петр Семенович, страдавший в последнее время бессонницей, сколь ни старался, не видел ту недостачу в своем пути. Он пускал на ветер дымок. Самосад, смешанный с донником, пахуче уносился к обмелевшей старице, с того времени, как ушла вода по траншеям в Бересень. Строго и тяжко было на душе, как будто чувствовал, что все движется к концу, к закату. Петр Семенович частенько стал подумывать о переселении на Белый берег к своим родичам, сыну, жене…

Над городом Междуреченском, стоявшем на бугристой пойме двух рек, нависла непродуваемая жара. Солнце, забираясь все выше и выше по блеклому, словно полинявшему небосклону, к полудню легко плавило асфальт на улицах, отражалось от бетонных высоток, придавливающих человека своей бездушной тупой глыбой.

Пока Красноярская делегация народных депутатов областного совета добиралась до гостиницы, Алексей Ястребов взмок и с огромным нетерпением ждал, когда аэропортовский автобус припаркуется возле колонн, облицованных белым мрамором.

В фойе, широком, как стадион, заставленном пальмами в кадках, шустрый молодой человек в строгом черном костюме тянуче распределял делегацию по номерам, согласно рангу. Алексей быстро заполнил анкету и, не дожидаясь лифта, махом взбежал по широкой лестнице на третий этаж. Кинув чемоданчик на диван, торопливо нырнул под струи душа, остывая, вспоминал прохладную Бересеньку, где водичка не пахла хлоркой, а человеческое тело принимала с чистым звоном. Отдыхая в душе от жары, Алексей не слышал, как в номер вошел владелец второй койки, а когда вышел, растирая широкую грудь полотенцем, то увидел майора, разбиравшего покупки на кровати.

— Наконец-то соседа мне подселили. А то скукота одному, — весело проговорил майор, щуря серые глаза с яркой смешинкой. — Андрей! Будем знакомы, — протянул он руку.

— Алексей!

Обычно делегации одного района расселяли вместе. Алексей даже обрадовался: «Меньше разговоров о делах. Да и примелькались свой лица».

Еще внизу, когда оформлял вид на временное жительство, Алексей приметил в гостинице Николая Петровича Березина, который быстро увлек за собой Назарова вглубь длинного и узкого коридора, где находились люксы, для партийной и государственной номенклатуры. Дубовые высокие двери перед ними распахнул детина в штатском, но с военной выправкой. «Ну и хрен с ним! — подумал Алексей, задетый тем, что родственничек не удосужился поздороваться. — Взлетел и теперь не замечает людей!»

— Не хотите прогуляться? — прервал свои мысли Алексей, обращаясь к майору. — Пивка попьем…

— Набродился. А с пивком ныне напряженка. В депутатском буфете есть, да не про нашу честь. Документы не забудь, а то примут за тунеядца. Праздно шатающихся ныне не любят. А вообще-то давай на ты…

— Давай! А я думал, что только у нас в районе шустрят органы. А пивка к вечеру добудем. Я все же депутат…

— От какого района?

— Красноярского…

— Соседи. А я из Малиновки, но не депутат, — майор улыбнулся широкой улыбкой.

— Харламова хозяйство. Как же, знаем. Лесок туда поставляем. В охране? — Алексей глянул на майора пытливо. Отношение к вохровцам у него с годами не изменилось. Наплыло внезапное отчуждение, но майор разом развеял неприязнь:

— Снабженец. Оборудование для шахт отгружал. Две недели маялся. Послезавтра отвалю…

Алексей прервал разговор. Захватив пачку сигарет и бумажник, вышел на Ленинский проспект. Улицы были в эти дневные часы полупустые. «Шляющихся без дела подбирают, — подумал он. — Интересная жизнь!» В лицо сразу же пахнуло чужеродным духом размягченного асфальта, пружинящего под подошвами ботинок, бетоном, выхлопом от автомобилей, медленно проплывающих мимо гаишников, стоящих на перекрестках. Многочисленные лоточки, торгующие мороженым и газированной водой, приткнулись на перекрестках, за которыми стояли полногрудые и раскрашенные продавщицы, все единого крупного калибра, как гвардейцы.