Леонид Лушников - След заката

— Водку не пьют, а жрут! Ха-ха-ха! — закатился Трифонов громко. На него зашикали из колонны:

— Разбазлались… Тише! Дайте речь послушать…

— Во-во!.. В самую точку попал! — прошептал Петр Семенович, поскрипывая протезом. — А че там слушать-то?! Приходь к нам в Бересеньку, мы те такую речь толкнем!.. Хи-хи-хи…

После митинга люди разбрелись кто куда. Алексей же, заранее уплатив полсотни рублей, повел все семейство на банкет в столовую. Мужики, в том числе и Петр Семенович, от банкета отказались, сколько ни уговаривали бабы. Петр Семенович видел, как «железный лесоруб» еще до демонстрации добыл в итээровской столовой три бутылки коньяку и круг копченой колбасы. Марфа подозрительно глядела на мужа, притягивала к себе за руку:

— Ну че ты взбрыкнул, как жеребец? Опять нажретесь!.. А тут чин-чинарем шампанское и люди воспитанные…

— Шампанское мы не пьем! — сморщился Трифонов, подмигивая Березину. — От него изжога… Правда, Петька!

— Да уж…

К ним примкнул Боровой и новый муженек Машки Зыковой, корявый мужичок ростом метр с кепкой, которого еще возле площади сразу же отшили.

— Смотри, Валька! — стращал его Трифонов, пяля большие черные глаза, словно от испуга. — Уведут Машку! Там ухари такие! Зря ты ее одну оставил. Машка баба сладкая!

Тот хмурился минут пять, гадал, не разыгрывают ли его мужики, и все же повернул назад к своей зазнобе, действительно уже успевшей подцепить местного землеустроителя Витолова, одетого в стильный бежевый костюм.

— Катись, баламут, а то харю намылю! — грозно прорычал ему мужичок на ухо. — Понял?!

Тот спорить не стал и подхватил Зою Березину. А тем временем деревенские мужички запаслись на рынке закуской и тронулись в дорогу. Пили почти у каждого поворота проселка и нагрузились в конце-то концов до такой степени, что еле-еле доползли до околицы, где их подобрала Люба Боровая, ехавшая из Плакучки на попутке…

А на банкете вовсю гремело веселье. Витолов держался за юбку Зои крепко, угощал ее и Катерину всякими сладостями из буфета, пьяно бахвалился:

— Я люблю жить широко! Не то что некоторые, — косился со злорадством на зыковского мужика, лакавшего портвейн. — Со мной не пропадешь!..

Катерина, тая ироническую улыбку, шептала на ушко золовке:

— Ух, Зойка! Хахаль, что надо! Потряси его!

— Да ну!.. Споем, что ли?! А то уж все ноги оттоптали…

— Запевай, Зоя!

Зоя, раскрасневшись от выпитого вина и ласковых слов ухажера, бархатисто запела, приложив ладонь к сердцу, затрепыхавшему от неожиданной радости:

Бабы подпевали тоненько и жалобно. Алексей гудел басом, а Витолов по-козлиному блеял, не в силах поймать мотив, и фальшивил, как петух. Кедров не выдержал, приказал сухо:

— Перестань гнусеть! Песню портишь…

Витолов обиженно замолк. Но вскоре все опять засветилось рядом с такой женщиной. И он уже не чувствовал себя обделенным. И в конце банкета, когда Алексей засобирался домой, проводил Зою до автобуса, нежно придерживая ее за локоток, склонив лысоватую голову, шептал:

— Вы прелесть! Жажду встречи!

Зоя шутя ответила, придерживая в глазах смешинку:

— А вы приезжайте в Бересеньку…

С того дня Витолов зачастил в деревню, каждый раз даря женщине цветы и конфеты в больших коробках, обязательно перевязанных голубой ленточкой. Где уж он добывал такие дорогие сладости, одному богу известно.

Его броневичок-запорожец колесил от Темирязевки и до Бересеньки почти каждый день. Селяне посмеивались. А Зоя манежила ради забавы мужика, кокетничала:

— Ой, товарищ Витолов, задарили уж!.. Я уж старуха! А вы вон какой молодец! Чай, девки помоложе сохнут?!

Витолов не замечал иронии в ее словах, говорил с пьяной откровенностью:

— И на старуху бывает проруха!..

Петра Семеновича Березина он избегал, помня еще те времена, когда по хрущевскому указу резали усадьбы по крылечко. Тогда Петр Семенович гонял с колом в руках землеустроителя. Огороды все же пообрезали, а Петру Семеновичу за хулиганство присудили пятьдесят рубликов штрафу. Другому бы и вовсе непоздоровилось, но тогда директором леспромхоза был сын и дело замяли. Но Петр Семенович помнил те пятьдесят рубликов, вынутых из кармана. А земля что?! Несколько лет пустовала, пока Петр Семенович не нанял тракториста и не вспахал отдохнувшую землю. Вся деревня последовала за ним. Зря только шумели и бились. Оказалось, что никому эта земля была не нужна, окромя жителей.