Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Дальше была переписка, звонки, понадобилось письмо от СТД, Департамента культуры, от знаменитых артистов, я всем звонил, собирал письма, ходатайства. Подписи и просьбы передавал в приемную Печатникова. Он сообщал, что все продвигается, но вопрос еще не решен. На следующее утро, когда до похорон оставалось несколько часов, Печатников прислал SMS: «Место на кладбище согласовано».

Альберта Филозова похоронили на Ваганьковском.

Через неделю была шумная премьера в МХТ имени Чехова. Иду, ищу свое место. Навстречу мне движется Леонид Михайлович Печатников, который радостно улыбается:

– Иосиф!! Как у нас все чудесно получилось с Филозовым! Прямо вот очень хорошо получилось!

Я:

– Да, спасибо, очень хорошо получилось! Просто здорово все вышло так.

Печатников:

– Слава богу, удачно. Вот именно – Слава Богу, что так все сложилось.

Я:

– Да, все просто прекрасно! Мы все очень благодарны.

Филозов лежит на Ваганьковском кладбище.

Звезда российского балета Анастасия Волочкова ворвалась в «Школу современной пьесы», как цунами. Она начала репетировать в спектакле «Пришел мужчина к женщине» очень убедительно, ярко и, казалось, успешно. Однако вскоре события стали развиваться весьма неожиданным образом. Вместе со своим партнером Саидом Баговым Настя заиграла абсолютно другую историю – не имеющую ничего общего с пьесой Семена Злотникова и моей режиссурой. На глазах изумленной постановочной группы актеры произносили свой собственный текст, меняли мизансцены, кардинально переосмысливали характеры персонажей. Ну, а когда Волочкова стала приходить на репетиции в собственных весьма экстравагантных нарядах, стало ясно: в ЭТОМ спектакле не будет скромной телефонистки Дины Федоровны. А будет гиперсексуальная, скандальная красавица Волочкова на высоченных шпильках с обнаженной спиной и полуобнаженной грудью. Забегая вперед, скажу, что спектакль в этой «волочковской» версии был сыгран всего два раза. Послевкусие длилось еще долго, провоцируемое бесконечными SMS-посланиями Анастасии, в которых она выражала свою любовь к театру, ко мне, к пьесе, собственной гениальности и сетовала, что эту гениальность не оценили.

В это время нас постигло настоящее несчастье: умер Альберт Филозов. После похорон вечером мы собрались в театре. Вместо спектакля «Русское варенье», заявленного в афише, получился вечер памяти Альберта Леонидовича. Многие зрители, пришедшие на спектакль, не сдали билеты и пришли в зал. Артисты и друзья Филозова разместились на сцене: вся труппа нашего театра, режиссер Анатолий Васильев, народный артист России Василий Бочкарев, журналист Александр Минкин… И вдруг появилась Волочкова… Это было очень неожиданно – она практически, не была знакома с Филозовым – возможно, виделась с ним пару раз мельком в театре. Вышла на сцену балетной походкой: идеальная осанка, подбородок кверху, голливудская улыбка от уха до уха. Платье… Боже, какое на ней было платье!!! Черное (ну, все-таки, траур), бархатное, в пол, со стразами и гигантским вырезом на спине до самой… Как бы это сказать поделикатнее… Короче говоря, глубокий вырез. Она непринужденно села на свободный стул, закинула ногу на ногу и, продолжая широко улыбаться, устремила свой взор в зал. По залу пробежал легкий шум. Я невольно сделал попытку встать, чтобы увести ее, но Толя Васильев остановил меня. Артисты подходили к микрофону, рассказывали о своем общении с Альбертом Леонидовичем, и я надеялся, что, поскольку Насте нечего рассказать, она покрасуется молча и уйдет себе с богом. Но не тут-то было! Улучив паузу между выступлениями, Настя встала и направилась к микрофону. Не стоит и говорить, что широкая улыбка ее стала еще шире.

– Я так рада быть здесь! – произнесла балерина и сделала характерный жест рукой, как бы предвещающий эффектное балетное па. Затем махнула ручкой в радиорубку и под зазвучавшую фонограмму исполнила некую мелодекламацию. Зал обалдел. Волочкова закончила читать (сам был в шоке, поэтому даже не вспомню, что именно она прочла – Ахматову? Цветаеву?), поклонилась, напрашиваясь на аплодисменты, которые как-то не задались и, повернувшись голой задницей к охреневшей публике, уплыла за кулисы.

Разрядил обстановку Саша Минкин, который выскочил к микрофону. Я попытался его представить, но он отмахнулся и сказал:

– Иосиф Леонидович, не надо меня представлять. После такого выступления я проканаю по-любому.