Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

79. Когда-то лет 50 назад на встрече с читателями Борису Стругацкому задали вопрос: как вы относитесь к проблеме НЛО. Он ответил: проблема не в НЛО, а в том, что для кого-то это проблема. А для вас – устройство Вселенной, тонкий мир, инопланетяне, Астрал – проблема?

Я понимаю, что наша жизнь на земле есть часть какого-то бесконечно огромного непостижимого закона. Кто этот закон формулирует, как он возник, насколько это можно познать, для меня непостижимо. Я принимаю фантастическую гениальную формулу Циолковского: все, что знает человечество о себе самом, и все, что оно еще узнает за всю свою обозримую историю – ничто по сравнению с тем, чего оно не узнает никогда. Поэтому для меня объяснить мир через Христа, его папу, его предшественников – библейских персонажей или через того, кто возник много позже – Мухаммеда – это наивная попытка людей еще более малограмотных, чем я. Меня все это очень интересует, я всю жизнь пытаюсь это осознать и не могу. Вселенная бесконечна. У меня нет инструмента, чтобы это понять. И я начинаю сходить с ума. Я не материалист. Но не могу себя назвать и идеалистом. Мне нужны доказательства. Чудо для меня всегда материально – гениальный врач сделал операцию. И человек прозрел. Пока никому не удавалась предъявить то, что нельзя доказать. Теория относительности – то, что меня восхищает. Недавно в Берлине объяснял ее артистам, ездили на эскалаторах, подбрасывали предметы и изумлялись, что они падают, нарушая гравитацию. Представляю, как мы выглядели со стороны.

80. Какие книги вы читаете? Интересует ли вас что-то кроме драматургии? Занимает ли вас философия?

Драматургию читаю менее всего. Когда-то я накупал горы книг, у меня замечательная библиотека. Был убежден, что все прочту. Сегодня понимаю, что все прочесть невозможно. Поэтому я читаю либо тех авторов, которых нельзя не читать – современных и классических. И в какой-то момент осознал, что интереснее перечитать то, что ты уже читал не раз, чем пускаться в неизведанную литературу и ошибиться.

У меня есть целый шкаф, в котором стоят книги, подаренные авторами. Среди них – подписанные Чингизом Айтматовым и Булатом Окуджавой, Борисом Акуниным и Людмилой Улицкой, Анастасией Цветаевой и Андреем Вознесенским и многими другими выдающимися авторами. Я храню их как реликвии. Но есть и такие, которые открываю только до дарственной надписи и складываю у камина.

81. Считаете ли вы, что режиссер должен быть интеллектуалом? Должен прочесть какой-то обязательный набор книг? Какие это книги, и кто это определяет?

Интеллектуал – это какое-то очень обязывающее слово. Себя я интеллектуалом не назову. Я считаю, что у режиссера образование должно быть стихийным. Есть обязательная программа – как у любого интеллигентного человека. Но остальное – это твои пристрастия. Кого-то читаю, кого-то не читаю, спектакли, фильмы чьи-то смотрю, чьи-то не смотрю. Готов куда-то ехать, а куда-то не готов. Но обязательную программу предъявляю: и Пушкин, и Окуджава, и Булгаков, и Бродский, и Пастернак. И сегодня уже Дмитрий Быков. Можно не смотреть всех фильмов Хуциева или Феллини, но знать одну – две работы этих великих мастеров необходимо. Это же касается живописи, музыки.

82. Какая историческая эпоха вам близка? Могли бы себя увидеть мушкетером? Или поэтом серебряного века? Или – еретиком? Стали бы вы доказывать, что земля круглая, если бы вам грозила смерть на костре?

Не раз об этом думал. И не хотел бы проживать никакой другой жизни, которую уже прожил. Не хочу менять ни времена, ни события. Пожалуй, единственное, что я бы поправил в своей жизни, чтобы дольше жили родители и чтобы у меня было больше детей. Все остальное менять бы не стал – со всеми моими трагедиями, изгнаниями, и даже болезнями. Все это меня укрепило и дает возможность сочинять и черпать из себя.

83. У вас отличный слух, вы хорошо поете, хотя не знаете нот. Какую музыку вы слушаете? Что для вас классика, опера, филармонический концерт?

У меня в машине всего две радиостанции: «Эхо Москвы» и радио «Джаз». Как только я насыщаюсь новостями и комментариями, я тут же нажимаю вторую кнопку. Что касается посещения филармонии или консерватории – посещаю редко. Две крайности – либо что-то очень знакомое и узнаваемое типа Чайковского, либо это должно быть что-то не слышанное мной. Какой-нибудь Шнитке, которого мне слушать трудно, но интересно.