Сергей Юрский - Провокация - Театр Игоря Вацетиса

Туапсинский. Это невозможно, я запер на два оборота. И еще, помню, подумал – пусть полежит, завтра прочту.

Магдалена (держа карточку в руках) . Трефелевич будет? Ему ставить?

Парковка( резко ). Трефелевича больше не будет никогда!

Туапсинский. Да, кстати! Чей это портрет?

Парковка. Понятия не имею.

Туапсинский. Это не Трефелевич?

Парковка. Да вы что? Какой Трефелевеч?.. Хотя… черт знает что… кто это? Магдалена, откуда это?

Магдалена. Не знаю, я раньше не замечала… Может быть, это Петр Алексеевич?

Парковка. Вы что, с ума сошли? Протрите глаза! Кошмар какой-то!

Входит Николай.

Николай. Петр Алексеевич!

Все бегут встречать Акимова.

Смена света.

Из правой двери входят Батенини Стоцкий. Батенин в гриме успешного депутата Акимова в стиле Петра Великого. В руках Стоцкого бутылка с питьевой водой, достает какие-то таблетки, порошки, принимает.

Батенин. Что молчишь?

Стоцкий. А бетасерк где же? Куда ж я его… (Роется в таблетках.)

Батенин. Я спрашиваю, что молчишь?

Стоцкий (рассеянно) . М-м? Я не молчу… я таблетки свои ищу.

Батенин. Ну, валяй. Только как-то непривычно. Что ж ты не высказываешься?

Стоцкий. Вот она, сволочь! (Принимает таблетку.) На сколько, он сказал, перерыв?

Батенин. Барыбиной грим поправляют. Вот как поправят, так и продолжим.

Стоцкий. Что там гримировать-то? Саму себя играет.

Батенин. Ну-у, дело женское… У нее крупные планы. Экран не сцена – все видать. А вообще, как тебе этот поворотик?

Стоцкий (капает в глаза) . Какой поворотик?

Батенин. Хватит лечиться! Поговори со мной. Как тебе это… варево-жарево… кино-театр вместе и вообще, то ли играем, то ли снимаем… нравится?

Стоцкий (гаркнул) . Нравится!

Батенин. Нет, серьезно. Вообще, занятно… он неглупый, этот Костомолов. Что-то есть. Во всяком случае, по сравнению с остальным…

Стоцкий. Это точно. Кругом еще хуже. (Принимает таблетку.)

Батенин. Ты от чего принимаешь?

Стоцкий. Да я уж забыл… Прописали, я принимаю. А от чего конкретно – забыл.

Батенин. Ну и помогает?

Стоцкий. Угу, отлично помогает. Только от чего – не помню. Миша, он с тобой договор на сколько подписал?

Батенин (подумав) . Не могу… коммерческая тайна, он с меня слово взял…

Стоцкий. И с меня слово взял. И оба мы с тобой в дерьме. Мальчишка Ступин знаешь сколько за съемочный день запросил? Знаешь?

Батенин. Так запросить он может сколько угодно, а в реальности…

Стоцкий. В реальности он получает в три раза больше, чем ты.

Батенин. А откуда ты знаешь, сколько я получаю?

Стоцкий. Хорошо, чем я! В три раза. А когда он снимался в Германии, в эпизоде, всего-навсего в эпизоде, получал еще в три раза больше, значит, трижды три – в девять раз больше, чем ты, то есть чем я. И это все была одна двадцатая от того, что получал немецкий актер, который играл с ним на пару. Понимаешь? Одна двадцатая и умножить еще на девять… а если взять нас двоих вместе…

Батенин. Ты меня, Володя, заколебал с твоей математикой…

Стоцкий. Потерпи. Это полезно. Чтоб розовый туман сошел.

Батенин. Какой, на хрен, туман? Ты думаешь, я не понимаю, где мое место? Не понимаю, куда меня задвинули? Прекрасно я все вижу. Но, Володя, годыто идут… новые люди, и в зале тоже новые. Что ж поделаешь, наших уже мало осталось. Скажи спасибо, что нас еще куда-то берут. И потом, ты уж извини, но надо уметь и за других радоваться… и вообще хорошее видеть. Ступин классно играет. Вот вроде бы ничего и не делает, просто входит, говорит, потом уходит, но ведь… Володя, ведь убедительно! Он, знаешь, какойто… страшный! Он молчит, а я гляну на него… и страшно! И у тебя, по-моему, отлично роль вырисовывается…

Стоцкий. Вот только не надо! Жалеть меня не надо! Эти снисходительные поглаживания по головке, не надо! Я сам с собой разберусь.

Батенин. Не ори на меня! Разбирайся сам с собой, а на меня не ори. Тоже мне! Я ему, понимаешь, комплимент делаю, а он на меня орет… Ты всегда привык на самой верхушке сидеть, а другие чтоб пониже… вот что я тебе скажу! А теперь позиция меняется… И надо немного сдвинуться… Да-а!