Сергей Юрский - Провокация - Театр Игоря Вацетиса

Савостьянов (подняв палец) . Ч-ш-ш-ш!

Малкович (застывает, тоже подняв палец. Берет у Тигеля стакан, запивает таблетку) . Всё. Нормально. Можно обсуждать.

Регина. Степан, кофе будет?

Дежурныйвыходит.

Тигель (у рояля) . Ах, Чайковский, Чайковский. Как это все тонко, как нежно. (Наигрывает, напевает.)

( Пауза. ) Да, прекрасно. Это на слова Ротенберга.

Пауза.

Савостьянов. Эх, Ротенберг, Ротенберг! «Здесь сыро!»

Пауза.

Регина (угрожающе глядя на Тигеля) . Это кто написал, Чайковский? Кто это написал?

Тигель. Чайковский, Регина Андреевна, Чайковский. А кто же еще?

Регина. Ладно.

Дежурныйвкатывает столик с закусками и напитками.

Регина. Прошу, господа! Коньяк, водка, вино, джюс, чай, кофе.

Малкович (поддевая вилкой кусок сыра) . О! здесь сыро! (Начинает дико хохотать.)

Савостьянов. Ну, ну, ну, ну, ну!

Малкович (берет себя в руки) . Да, да, да, да, да! Я имею очень большой юмор. Так. Это так. Ну, можно обсуждать.

Савостьянов. За ваше здоровье, мистер Малкович! Чтоб вам было хорошо у нас. А то пословица говорит: «Большой смех к большому горю».

Регина. Что это вы говорите, Савостьянов?

Савостьянов. Я ничего не говорю, я пью за здоровье.

Выпивают.

Регина. Наш фонд, мистер Малкович, решил ввести ту коррекцию инвестиций, которая при благотворительной и чисто гуманитарной направленности дала бы тот спонтанный выброс коммерческого толка, который обеспечивает надежность и направленную помощь всем, кто нуждается в этой помощи и в элементарных депозитах, сохраняя, конечно, абсолютную сердечность при общем доверии.

Малкович (жуя) . Понимаю, понимаю.

Регина. Речь, разумеется, идет не о спонсорстве, хотя спонсорская помощь была бы воспринята как вложение партнерское, и наши связи – вот и граф, и барон и районное дворянское собрание в целом – имеют широкие каналы рекламного обеспечения, и это не вкладыш в третьестепенную газету, как вы понимаете, совсем не вкладыш.

Граф и барон понимающе смеются, кивают головами. Это каналы… телевизионные, финансовые…

Савостьянов. Оросительные.

Регина. Авиационная реклама.

Малкович. Авиационная?

Регина. Да, да.

Савостьянов. Рекламная окраска самолетов нашей компании.

Тигель. Не только окраска. Это и так называемый «цветослед»– два бомбардировщика вычерчивают цветным дымом название фирмы или, допустим, вашу фамилию. Это плотный текст в небе. Он висит день, два…

Савостьянов. Три.

Тигель. Да, даже три.

Малкович. Висит?

Тигель. Условно говоря, висит.

Савостьянов. На самом деле все это с наполнителем, с подушкой, то есть технически как ноу-хау, абсолютно эквивалентно.

Малкович. Понимаю, понимаю.

Пауза.

Тигель. Думаю, самое время выпить за молодую энергию, за тот генератор идей, который не аккумулятор, а именно генератор, за ту, кто не вбирает, а дает, искря и генерируя. За Регину Аркадьевну.

Выпили.

Малкович. Я бизнесмен, так?

Регина. Ну да, конечно.

Малкович. Моя фирма имеет интерес поставить производство в России, так?

Регина. Ну и хорошо, ну и отлично.

Тигель. А какое производство?

Малкович. Это нужное… нужно везде, это медикамент. Фармацевтический производство. Маленький. Весь фабрик всего один дом. Мы имеем этот фабрик в Европе. Но лучше в России.

Дежурный (неожиданно) . А почему в России лучше?

Пауза. Все смотрят на него.

Регина. Сливки для кофе надо подогреть.

Дежурныйвыходит.

Малкович. В России лучше, потому что здесь нет закон против химии.

Савостьянов. Химии?

Малкович. Медикамент – это химия. В Европе идет запрет на любой химия. Есть теперь закон защита экологии.

Савостьянов. А у нас, значит, нету. Понимаю вас, мистер. Там отравлять воздух запретили, а у нас можно. Я думаю, Тигель, это правильно. Во-первых, у нас воздуху много, и весь не отравишь, а во-вторых, он давно уже отравлен, причем весь.