Сергей Юрский - Провокация - Театр Игоря Вацетиса

Регина (Савостьянову) . Я вот, Сергей Владимирович, все думаю – как же нам с вашей дочкой быть, с ее стипендией в Кембридже. Прямо не знаю. Но об этом после поговорим. Что же сейчас-то отвлекаться?

Малкович. Граф Сергей Владимирович шутит. Я понял. Но это дело не шутливое.

Савостьянов. Никаких шуток. Все серьезно. И Регина Аркадьевна не шутит. И я не шучу. Совсем другая пьеса пошла.

Малкович. Это совершенно безопасно. Американская гарантия. Мы ставим абсолютно чистую защиту. Мощные фильтры и для воздуха, и для воды. Любое ваше производство гораздо вреднее.

Тигель. А почему же Европу это не устраивает?

Малкович (улыбаясь Регине) . Совершенно странный разговор. Очень типичный для русских. Надо звать моего лоера, чтобы объяснять. (Тигелю.) Там есть закон. Закон! Он глупый, но действует.

Савостьянов. А у нас умный, но не действует.

Малкович. У вас закона нет. И потому мой интерес совсем законный.

Дежурный (входит) . Сливки. (Несет молочник.)

Тигель. Ну, под кофе грех не пригубить. Хочу предложить тост.

Малкович. I am sorry, сколько времени? Я еще не перевел часы.

Савостьянов (растерянно) . У меня… нет часов… нет.

Тигель. Сейчас пятнадцать минут…

Регина. Одиннадцать минут…

Тигель. У меня точнее, пятнадцать…

Малкович. О, очень сожалею. Я имею встречу. (Встает.)

Регина (твердо) . Сейчас одиннадцать минут. Присаживайтесь, мистер Малкович. У нас есть четыре минуты. Этого хватит. Я хочу изложить вам свою идею. (Кладет руки на плечи Малковичу.) Ну пожалуйста! Подарите женщине четыре минуты. Мне нужен совет. Я ведь полная дура, ничего не понимаю в делах. Как все здесь. Но у меня есть жуткое желание что-нибудь сделать. И есть возможности. Колоссальные. Дайте совет. Четыре минуты. Одна уже прошла. Я сама вас отвезу на встречу. Сэкономим время на дороге. Я езжу быстро.

Малкович садится.

Регина. Один вопрос – кто хозяин?

Малкович. Хозяин? Чего хозяин?

Регина. Всего. Кто хозяин в конечном счете?

Малкович. Наша компания имеет правление.

Регина. Я не о том. У нас три минуты. Кто хозяин жизни?

Савостьянов. Власть. Как была, так и осталась.

Тигель. Нет, теперь оружие и сила.

Регина. Ну, а вы, мистер Малкович, наверное, скажете – деньги!

Все. О-о! Ну-у! Деньги само собой! Конечно. Если обобщенно!

Регина. Да, деньги. Но не сами по себе. Хозяева жизни – люди, владеющие деньгами. Плохие, хорошие, всякие. А над ними кто хозяин?

Пауза.

Тигель (поднимая рюмку) . Так, так, ваше здоровье, Регина Аркадьевна, ну, ну!

Регина. Дети богатых людей. Вот кто определяет все. Растущая сила, будущие наследники, продолжатели, призрак бессмертия, бессрочный страховой полис. Конечно, надо ужинать только в престижном ресторане, иметь квартиру на престижной улице, и дачу, и виллу, и жену, и любовницу. Но все это как-то вянет, жухнет, тухнет, если дети не престижные. Строгое воспитание детей теперь невозможно, по крайней мере у нас. Да и на Западе, как я сама видела, тоже. Родители не знают удержу, и потому, может быть, один на тысячу позволит себе хоть раз сказать двенадцатилетнему сыну: «У тебя еще нос не дорос». Дорос! Давно дорос. И дети с самых ранних лет требуют участия в наслаждениях. Думаете, граф Сергей Владимирович меня очень любит или фонд наш его греет? Ни капли. Но тут реальный шанс дочку в Кембридж отправить. И все. И сидит как пришитый и будет сидеть. Потому что подружки все уже в Сорбонне, а дружки в Йельском кампусе. Дочка хочет – и куда папаше деться? Из всех силенок пробиваться в околобогатые. А там, может, и самому подфартит. Так? Ваше здоровье, Сергей Владимирович. Диснейленды, мультяшки, жвачка в виде сигарет, шоколадки в виде сигар – все это масспродукция для плебеев. Молодые патриции все шире хотят эксклюзива. И они стребуют с родителей столько денег, сколько будет нужно. А нужно будет очень много. Фирма, которую мы с вами создадим, будет называться «Гувернер». Мы дадим детям богачей царские развлечения. Вы, мистер Малкович, из демократической страны, вы не знаете, что такое потешные войска, развлечение царя – мальчика Петра Первого, но граф и барон вам пояснят. Ваши Джоны, Джеки и Сэмы опухнут от счастья. А те Джонотаны, Майклы и Дэвиды, которые не попадут на элитный праздник, будут жать жир из своих родителей и заставлять их богатеть и платить, платить, платить без конца за детство королей двадцать первого века. Они захотят быть Гулливерами, и мы соберем для них лилипутов, захотят быть Робинзонами, и мы купим им необитаемые острова. Мы будем работать только с неталантливой молодежью. По двум причинам – талантливые ищут свои пути сами, и поэтому мы им неинтересны. Второе – талантливых очень мало, и поэтому они нам неинтересны. Нас интересует серое большинство. Это гуманно и выгодно заниматься ими. Мы избавим их богатых родителей от обузы и мук. Их отпрыски будут снимать кино и играть на сцене. И у них будет все получаться, потому что мы дадим им в партнеры профессионалов высокого класса. На родительские деньги мы купим все – и критиков, и даже зрителей, которые будут хлопать там, где надо. Успех будет настоящий, потому что плата будет настоящая. Я ничего не изобретаю. Все это уже давным-давно существует в жизни. Этому есть название на любом языке. У нас это называется – блат. Но блат всегда носил подпольный характер. Его стеснялись, его прикрывали. Я срываю эти покровы. Я придаю этому размах и форму фирмы. Мы делатели счастья богатых – именно счастья им не хватает, остальное есть. Нам понадобится охрана – в громадных количествах, страховка – на каждом шагу, гигантский штат талантливых, чтобы они всесторонне обслуживали бездарных. Нам никогда не станет скучно, потому что дело будет расти со скоростью звука – только раз услышав, люди будут кидаться к нам в ноги. Мне нужен только начальный финансовый толчок и направленная информация в масштабе всего глобуса. Три минуты прошли, мистер Малкович, я кончила. Вы все еще торопитесь?