Сэмми Гронеманн - Хаос

— О чем ты? — председатель придвинул папку и прочел наименование: «Пфеффер против Боруха».

— Подшивочку мне подло подсунул на реферат твой сотрудник Бандман. С ухмылкой: «Коллега, эту апелляционную жалобу перенаправляю в ваш отдел. Я далек от этой темы, а вам она должна быть близка». Я ожидал нечто подобного.

— А дело-то в чем?

— Дело о поставке не известного мне до сих пор сорта цитрусовых «этрог», или «плод райского сада», который будто бы используется на Празднике кущей в синагогах. Молящиеся трясут плодами этого деревца, кружась в подобии танцев дервишей. И вроде как в этой партии значительное количество плодоножек этих самых плодов оказалось поломанным. Ответчик отказывается от оплаты, поскольку фрукты без плодоножки непригодны для назначенной цели. Он ссылается на заключения авторитетных экспертов. В первой инстанции жалоба была отклонена, а ко второй привлечены многочисленные отзывы раввинов. И вот это дело Бандман передал мне, поскольку я «в материале»!

— Неслыханная наглость! Ты должен ему сказать, что так же «в материале», как и он!

— Нет уж, поостерегусь. Думаю, для него это не новость. И он прекрасно осведомлен о нашем недавнем крещении. Именно после него он уделяет особое внимание моему еврейскому происхождению.

— Но ты ведь знаешь об этрогах не больше его!

— К сожалению! Как раз это и удручает. Уж если рожден евреем, стоит все-таки интересоваться своей историей и культурой. Я куда больше читал об инках и индусах, чем о моем собственном народе!

— Что-то поздновато у тебя проснулся интерес!

— В том и дело! Мне так кажется, я только с момента крещения осознал свое еврейство. Только с выходом из иудейства я впервые в жизни занял какую-то позицию по отношению к нему. Понимаешь, я впервые осознал свою принадлежность к религии предков, когда отступился от нее!

— И что? Хочешь заняться рынком этрогов?

— Во всяком случае, хочу узнать многое, с ними связанное. Что за странные праздничные обряды? Откуда они происходят? Какая за всем стоит история? И, честно сказать, захотелось сходить в синагогу и посмотреть службу.

— Смотри только, не прослыви отщепенцем. Приятного мало. Я утром уже имел удовольствие быть оскорбленным в собственном доме.

— А, заседание попечительского совета! А что случилось?

— Остерман провалился, Иудея торжествует!

— Черт возьми! Бедная Лея! Но я бы не стал винить этих двух евреев!

— Я тоже. Наверное, и сам действовал бы так же. Строго говоря, они голосовали правильно. Твой покойный дед, определенно, подразумевал только иудейских теологов. Однако мы вынуждены идти на послабления, чтобы утвердить свое положение и заслужить нашу эмансипацию.

— Нашу? Мы?

— Я говорю с точки зрения евреев вообще. Но и конкретно о нас. Нам, сделавшим последний шаг и открыто отказавшимся от всего, что давно потеряло смысл, тем более требуется отстаивать свою позицию. Вот смотри, для Бандмана ты теперь сделался евреем, мне всеми способами приходится доказывать, что действительно порвал с еврейской общиной. Я сегодня чуть ли не завидовал Хиршу и Магнусу, которые свободно и без оглядки могут отстаивать свою точку зрения.

— Да? Они так и выступали?

— Ну, ты же знаешь Магнуса! Но, как бы то ни было, проголосовали они за Кайзера. Правда, при этом чуть было не вцепились друг другу в волосы, — не удержавшись, хихикнул председатель.

— Кто?! Хирш и Магнус?

— Именно! Каждый, естественно, владеет единственно верным взглядом на иудаизм. И каждый прочит истинно действенную панацею от всех недугов и страданий еврейства.

— Напоминает спор врачей у Мольера! Помнишь, там в конце назначают радикальное средство: лечение святой водой?

— Да, все они шарлатаны! Веры требуют. Веру им подавай! Что само по себе уже абсурд. Человек не может заставить себя во что-то верить. Это же прямой путь к лицемерию! И ведь оба в конечном итоге интеллигентные, думающие люди. Одному Богу известно, что там сидит у них под черепушкой!

— Должно быть, нечто конкретное.

— Должно, а они со всеми потрохами погрязли в своих абстракциях. Вот я должен верить, а не верю! Должен носиться с этими «райскими яблоками», а мне они пустое место! По какому праву эти люди ставят кому-то в упрек, что эти вещи для человека больше ничего не значат? И он без всякой вины просто отходит от этого?

— Возможно, потому, что кроме религии и церемониальных законов не остается больше ничего еврейского? Возможно, тут причина?