Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Посторонись, – сказала Джози и высыпала мусор в контейнер.

В ту же секунду на дне что-то заискрило, и огонь мгновенно взобрался вверх по пирамиде из картона, которым был набит металлический бак.

– Питер, отойди! – закричала Джози.

Питер не шелохнулся, хотя языки пламени уже танцевали прямо возле его лица и черты расплывались в мареве.

– Отойди сейчас же!

Она схватила его за руку и повалила на землю, когда что-то взорвалось внутри бака.

– Надо позвонить в «девять один один»! – крикнула Джози, вставая.

Пожарные приехали в считаные минуты и набрызгали в контейнер чем-то ядовитым. Мистеру Каргрю, который в это время занимался с инструктором по гольфу, Джози отправила сообщение на пейджер.

– Слава богу, что вы оба целы, – сказал он.

– Джози спасла мне жизнь, – ответил Питер.

Пока хозяин разговаривал с пожарными, Джози вернулась в офис. Питер – за ней:

– Я знал, что ты меня спасешь. Потому и сделал это.

– Что ты сделал? – спросила Джози, хотя уже знала ответ.

Она знала, зачем Питер ошивался во время перерыва у мусорных баков, знала, что, услышав ее шаги, он бросил в один из контейнеров спичку. Отводя мистера Каргрю в сторонку, она говорила себе: «Я поступаю так, как поступил бы на моем месте любой ответственный работник. Сообщаю хозяину, кто пытался уничтожить его собственность». Она не хотела признавать, что слова Питера были правдой и потому напугали ее. Она предпочла не обращать внимания на трепет в груди (миниатюрную версию того пожара, который устроил Питер), хотя догадывалась, что впервые в жизни ощутила желание мести.

Когда мистер Каргрю увольнял Питера, Джози не слушала их разговор. Она только чувствовала на себе жгучий обвиняющий взгляд, а сама постаралась сконцентрироваться на документах для местного банка. Глядя на листы, один за другим выходившие из машины, она подумала, как это странно – считать критерием качества абсолютное сходство каждого последующего продукта с предыдущим.

После занятий Джози ждала своего парня у флагштока. Она делала вид, будто не замечает Мэтта, до тех пор, пока он не подходил совсем близко и не целовал ее. Все смотрели, и ей это нравилось. Ее новый статус давал ей определенную свободу: она могла быть отличницей и не скрывать того, что в свободное время читает, но при этом никто не называл ее синим чулком, ведь она встречалась с Мэттом, а значит, пользовалась популярностью, и именно это все замечали в первую очередь. Наверное, нечто подобное чувствовала ее мать, когда, куда бы она ни пришла, все видели в ней прежде всего судью, а остальное не имело значения.

Иногда Джози снился кошмар, в котором Мэтт узнавал, что она не настоящая. На самом деле она не красивая, не клевая, ничего особенного в ней нет. «И о чем мы только думали?» – недоумевали ее друзья. Может быть, отчасти и поэтому, когда она просыпалась, ей было трудно смотреть на них как на друзей.

На выходные они с Мэттом запланировали нечто очень важное, и Джози едва удерживалась, чтобы кому-нибудь не проболтаться. Сидя на ступеньках у флагштока, она почувствовала, как кто-то дотронулся до ее плеча, и подумала, что это Мэтт.

– Ты сегодня припозднился, – укоризненно улыбнулась она и вдруг, обернувшись, увидела Питера.

В эту секунду он выглядел таким же испуганным, как и она, хотя для него эта встреча не была неожиданной. После его увольнения из копировального центра Джози прикладывала все усилия, чтобы не пересекаться с ним, – задача непростая, если учесть, что они каждый день вместе ходили на математику и без конца сталкивались в коридорах. При каждой их встрече Джози утыкалась носом в учебник или старалась сосредоточиться на чьем-нибудь чужом разговоре.

– Джози, – сказал Питер, – можно тебя на минутку?

Из дверей школы один за другим выходили ученики, и она чувствовала на себе их взгляды, как удары хлыстом. Почему они так на нее смотрели? Потому что она – это она или потому что она с Питером Хоутоном?

– Нельзя! – отрезала Джози.

– Просто… Мне и правда очень нужно, чтобы мистер Каргрю взял меня обратно на работу. Я совершил ошибку, это правда. Но может, теперь… Может, если ты ему скажешь… – Питер замялся. – Ты ведь ему нравишься.

Джози хотела заорать: «Убирайся! Я не желаю опять с тобой работать и тем более не желаю разговаривать с тобой у всех на виду». Но за несколько месяцев после устроенного Питером пожара что-то произошло. Джози отплатила ему за выходку на математике так, как он, по ее мнению, того заслуживал. Однако, вспоминая об этом, она по-прежнему чувствовала жжение в груди. И у нее все чаще возникал вопрос: может быть, та бредовая идея пришла Питеру в голову не потому, что он сумасшедший, а потому, что она, Джози, дала повод? Ведь когда в копицентре никого, кроме них, не было, они действительно разговаривали, они смеялись. Она относилась к нему как к нормальному парню, хотя, пожалуй, и не к такому, с каким стоило бы появляться на людях. Как бы то ни было, чувствовать и действовать – это ведь разные вещи, верно? Она, Джози, никогда не вела себя как Дрю, Мэтт и Джон, которые, проходя мимо, толкали Питера, отбирали у него пакет с ланчем и пинали, пока содержимое не высыпалось на пол. Она же была не такая, правда?