Юрий Салов - Гонки по лабиринту

− Они убьют меня. Мне понадобятся по меньшей мере три человека, чтобы помочь перевести ее в камеру, где вас никто не увидит. Я не уверен, что смогу найти трех человек, которым можно доверить скромную взятку.

Все еще глядя вниз, он скорчил гримасу и сжал зубы, что означало, что они столкнулись с опасной ситуацией.

− Это сумасшедшее место, - сказал он. −Некоторые люди, они получают хорошие деньги. − Ты поработаешь здесь год, будешь жить в отдельном доме, и тебе хорошо заплатят за все, что ты услышишь и увидишь. − Он пожал плечами. − Это как работа в плохом месте. У вас есть гарантии; у вас есть работа в плохом месте, с трудностями, но вам платят очень хорошо. Останьтесь на год, и вы заработаете немало денег. − Борзюк опустил уголки рта. −Это не похоже на старые времена, когда деньги тут и там покупали тебе информацию. − Он затянулся сигаретой и выбросил ее на раскаленный песок. − а военные, − сказал он, − они всем заправляют за кулисами.

Борзюк вспотел, в прямом и переносном смысле. Включился громкоговоритель, и с верхушек телефонных столбов по всей территории тюрьмы было объявлено, что заключенный такой-то освобождается сегодня днем.

− Я должен подписать эти проклятые бумаги, - сказал Борзюк. Он снова снял кепку, вытер носовым платком лоб и ленту, прежде чем снова надеть ее и надвинуть на глаза козырек.

Они двигались обратно тем же путем, каким пришли, избегая главных дворов тюрьмы. Было самое жаркое время дня, но сосны теперь стояли слева от них и отбрасывали завесу теней на песчаную дорогу. Они молча шли по изрытой шинами дороге между границей сосен и задними рядами камер, и самыми громкими звуками были хруст их шагов по дороге и крики ворон с вершин сосен.

− Что мне нужно, чтобы поговорить с ней сегодня вечером? − Спросил Андрей.

Борзюк покачал головой, но ничего не сказал на протяжении пятнадцати или двадцати метров. Затем, опустив голову, руки в карманы, он сказал:

− Я постараюсь дать тебе какую-то информацию. Я тебе позвоню в девять часов.

Он не спросил, где остановился Андрей, и Андрей не сказал ему.

***

Шальнев вернулся через пустынный тюремный двор к главному входу, где забрал паспорт и удостоверение, и его выпустили через огромные ворота. Он с трудом поднялся по склону к маленькому магазинчику, где обе черно-белые свиньи растянулись в тени его машины, задрав головы под нее, прямо за передним левым колесом, блокируя водительскую дверь. Андрей пинком разбудил их, вызвав испуганное ворчание, заставив одну из них стукнуться головой о масляный поддон, но в конце концов вытащил их из-под двери на дневное солнце, где они покачали головами, хлопая своими огромными ушами, чтобы вытряхнуть из них грязь.

Он завел машину и поехал прочь от унылого скопления зданий, вниз по дороге, которая вела мимо женской части к шоссе и обратно в город. Он понятия не имел, поможет ему Борзюк или нет, но если Борзюк больше ничего не сделает, то он, по крайней мере, предупредил Андрея об очень важном имени. Подполковник Алексей Энгарт с позывным "Ветер" был одним из самых жестких военных в ДНР.

Андрей не заметил хвоста, пока не свернул с ровного, прямого шоссе Е50 и не въехал на практически нетронутую войной автостраду Н20, которая вела в город. Это был джип "Чероки" с затемненными стеклами, любимый автомобиль военной разведки, который приобрел такую дурную славу, что использовать его для слежки было само по себе сообщением. Вряд ли хвост пытался быть невидимым. Запугивание было первым шагом в "гражданском контроле". Если человек, для которого предназначалось сообщение, не понимал намека, сообщение усиливалось, использовался более строгий тон. Но силовикам не хватало терпения.

Между Андреем и "Чероки" стояло несколько машин, а дорога становилось все более извилистой. Глядя в боковое зеркало, Андрей видел, как "Чероки" то и дело выезжает на встречную полосу, как будто вот-вот проедет мимо, - маневр, который не был бы чем-то необычным, поскольку многие местные были отчаянными водителями, нетерпеливыми и безрассудными, а лобовые столкновения были обычным делом в последнее время. Но "Чероки" не собирался проходить мимо; он просто хотел убедиться, что Андрей знает о его существовании.

Дорожные ремонтные работы закрыли один из участков единственной полосы, хотя рабочей команды нигде не было видно, и не было регулировщика, чтобы помочь водителям решить, какое из направлений движения будет иметь доступ к единственной полосе в любой момент времени. Этот вопрос о праве проезда был решен самыми смелыми водителями, и как только Шальнев приблизился к единственной полосе, грузовик занял право проезда для встречного потока движения. Машина впереди Шальнева подалась, и прямо перед ним был жилой комплекс, прекрасное убежище для отрыва от хвоста. И это был прекрасный вид, даже после периода боевых действий.