Юрий Салов - Не последний волшебник

Миллионер Владислав Морозовский с помощью ряда артефактов намеревается осуществить коррекцию всей человеческой цивилизации. Для реализации этой цели он нанимает экстрасенса Антона Лернера. Антон соглашается помочь и вступает в противоборство с тайными оккультными обществами, ФСБ и черными магами.

— Что там у нас?

— Они ждут звонка с предложением встречи. Я все приготовил.

— Надо подстраховаться. — внимательно посмотрел на охранника Морозовский. — Какой — то он задерганный, нервный. Тебе не показалось?

— Да. — улыбнулся тот. — показалось, мне тоже не понравился этот господин Рихтер.

Трое людей сидело в просторном офисе неприметной фирмы на окраине Москвы. Охранников было двое, один постарше, другой помладше. Первый лицом походил на американского актера Дольфа Лундгрена, только еще более мощного. Второй из телохранителей ни на кого особенно похож не был. Просто крепкий амбал под два метра ростом; широкие плечи, перебитый боксерский нос и простая деревенская улыбка, которая явно контрастировала с послужным списком бывшего кадрового офицера девятого управления КГБ.

Третий человек, мужчина лет пятидесяти в отлично сшитом бежевом костюме, решительно набрал длинный номер.

Трубку взяли сразу же. Его ждали.

— Вас слушают! — напряженно сказал чей‑то баритон. Это был голос не какой — нибудь шестерки на побегушках, а настоящего шефа. Хозяйна. Босса, как выразился бы один из телохранителей Владислава Юрьевича, Роман.

— Я насчет встречи.

— Так, значит, это вы…

Босс, взявший трубку, судя по голосу, успокоился. Морозовский подумал, что они наверняка боялись, что он не позвонит. Сейчас они будут вычислять, откуда говорит похититель. Ну что ж, потрудитесь.

— Да, это я, — подтвердил Владислав Юрьевич. — Поговорим об обмене?

Он просто почувствовал, как там, на другом конце провода, его собеседник облегченно вздохнул. Видимо, он принял Морозовского за обычного вымогателя. Ну, не вполне обычного — удачливого. Который знал, где и что красть.

— Сколько вы хотите за артефакт? — тут же поинтересовались на том конце провода. — Полмиллиона евро?

Морозовский промолчал.

— Мало? Миллион?

Легкость, с которой этот Рихтер назвал такую сумму, означало одно из двух. Либо Морозовскому в руки действительно попало что‑то серьезное, либо платить они все равно не намерены, а надеются просто отобрать похищенное. Но, скорее всего, верны все‑таки сразу оба этих варианта. Человека, который имеет что — то подобное, невозможно оставлять в живых. А покойнику деньги без надобности.

Собеседник на том конце провода посчитал молчание за знак несогласия с последней цифрой.

— Хорошо, полтора миллиона в мелких купюрах — и вы отдаете артефакт. Согласны? Да отвечайте вы!

В голосе Рихтера Морозовскому послышалось заметное раздражение. Как видно, ему сообщили, что отследить телефон не удалось. Замечательно.

Морозовский выдержал еще одну паузу и произнес:

— Хорошо, полтора миллиона.

— Где и когда хотите произвести обмен? — покорно ответил голос в трубке.

— Завтра, — коротко сказал Морозовский. И в деталях объяснил место встречи. — В двадцать ноль–ноль.

— Это невозможно! — взвыл голос в трубке. — Там всегда полно народа!

— Совершенно точно, — подтвердил Владислав Юрьевич. — Но там, где мало народа, у вас может возникнуть искушение меня прикончить. А это не входит в мои планы.

— Да, но… — начал было собеседник. Морозовский не дал ему закончить.

— И не надо глупостей, — предупредил он. — Не вздумайте меня кинуть. Вам же будет хуже. Я смогу проверить подлинность денег. Вам ясно, господин Рихтер?

На другом конце провода тяжело вздохнули:

— Да кто вы такой, в конце концов?

Немного подумав, Морозовский ответил врезавшейся в память цитатой из классика:

— Я — часть того зла, которою вечно на вас не хватает…

У Гете эти слова звучали немного иначе, однако ему нравилось именно так.

Здание спортклуба «Русь», центра спортивной жизни в районе Южного порта и мекки качков всея Москвы, издали сильно смахивало на супермаркет. Однако именно эта неказистая трехэтажная махина из стекла и бетона внутри имела вполне европейский вид. Вначале несколько лет подряд «Русь» вела поистине жалкое существование: соревнований в нем почти не проводилось, по просторным коридорам здания гуляли сквозняки.