Леван Хаиндрава - Очарованная даль

И все же, утешил себя Гога, время у него есть.

Человеком иного рода был другой студент, с которым познакомился и общался Гога, — Александр Варенцов. Высокий, круглолицый, с коротким детским носиком, пышной ярко-рыжей шевелюрой, близорукими синими глазами и развинченной походкой, он выглядел неуклюжим, но был хорошим спортсменом. Он тяготел к Гоге, в котором ему импонировали начитанность и умение хорошо держаться — признак воспитания, полученного в семье, — качеств, которых самому Варенцову не хватало. И он был достаточно умен, чтоб это сознавать.

Гога чувствовал симпатию к Варенцову за его бесхитростность, чистосердечие и доброту. Гога с грустью вспоминал, как ухватился за Шуру монах, ведавший в университете спортом, когда узнал, что Варенцов в Тянцзине, где он окончил колледж, играл за команду первой лиги, а Тянцзин славился по всему Китаю своими футболистами. Сам Гога никакими спортивными достижениями похвастаться не мог.

Так, бескорыстно завидуя друг другу, Гога и Варенцов находили удовольствие во взаимном общении. Но все же тесной дружбы между ними не возникало, у них было мало общего. Дело в том, что Варенцов, как и Скоблин, никогда не жил в Харбине, что Гоге казалось просто невероятным, ведь у него самого все теснейшим образом сплеталось с Харбином. И потому Варенцов оставался для него каким-то полуиностранцем.

Еще десятка два русских студентов учились на других факультетах, общих лекций с ними не было, да и очевидных точек соприкосновения — тоже. Обращались они друг к другу на «вы», к фамилии прибавляли слово «коллега», что звучало искусственно, хотя Гога знал, что в дореволюционной России существовало такое обращение между студентами.

Что касается китайцев, то Гога еще с харбинской поры своей жизни привык считать, что они составляют особый, мало понятный и потому недоступный мир, которым он, сказать по правде, особенно не интересовался. Так в Китае жило подавляющее большинство иностранцев, воспринимая коренное население лишь как фон, обслуживающий персонал. Студенты-китайцы были сдержанно корректны, очень усердны в занятиях, скромны и дисциплинированны и в целом Гоге симпатичны. Но для того чтобы близко сойтись с кем-нибудь из них, нужно было обнаружить взаимные интересы, лучше знать их внутренний мир и культуру. А для этого требовалось знание языка, и не просто разговорного, а литературного. Тут неодолимым препятствием являлась письменность. Чтобы читать книги на китайском языке, нужно знать до сорока тысяч иероглифов, то есть посвящать языку не менее трех часов в день, что трудно выполнимо, даже при большом желании. У большинства же иностранцев, и у Гоги в том числе, такого желания не было, и каждая национальная группа жила как бы на собственном острове. Связь легче устанавливалась между островами, чем с океаном — китайцами. Только единицы среди иностранцев, люди особенно одаренные к языкам или решившие посвятить свою жизнь изучению культуры этого народа, оказывались в состоянии преодолеть национальный барьер.

На первых порах своей жизни в Шанхае Гога довольствовался обществом Коки и его друзей, из которых самым близким был Сергей Игнатьев. Человек простой, доверчивый и жизнерадостный, он работал старшим механиком в Шанхайской телефонной компании, принадлежащей англичанам, получал хорошее жалованье и жил бесхитростно и приятно, не ломая себе голову над высокими материями.

Игнатьевы занимали большую квартиру в самом центре Французской концессии. Комнаты на верхних этажах Дарья Степановна — мать Сергея — сдавала, а из двух спален на втором этаже одну занимала вместе с младшей дочерью, вторую отвела старшей — Зое. Сергей жил в небольшой комнате, примыкавшей к столовой. Первый этаж его вполне устраивал, потому что он часто возвращался домой поздно и не всегда один.

Старшая из сестер Игнатьевых, Зоя, была эстрадной танцовщицей и вела свободный образ жизни, младшая же, Клава, только в прошлом году окончившая колледж, пока нигде не работала, так как хотела непременно устроиться в какую-нибудь иностранную фирму секретаршей управляющего — место очень хорошо оплачиваемое.

Еще одна сестра — Валентина — самая старшая из детей Дарьи Семеновны, с мужем — состоятельным пожилым американцем, жила в Ханькоу и в Шанхае появлялась лишь наездами. Зятю и был обязан Сергей своим удачным устройством, на него же возлагала свои надежды и Клава.

Игнатьевы стали первыми шанхайскими знакомыми Гоги, их дом — первым, где он стал бывать. Гога понимал, что это не тот круг, который бы одобрила Вера Александровна, но она осталась в Харбине, а рядом находился Кока, считавшийся у Игнатьевых своим человеком. За ним поневоле тянулся и Гога — куда же деться долгими зимними вечерами? А у Игнатьевых всегда весело, всегда полно молодежи — Клавиных подруг и кавалеров. Дарья Семеновна, сама в прошлом актриса, была радушна и терпима к молодежи, старалась не мешать ей, и в доме царила свободная от многих условностей атмосфера флирта и легких, скоротечных влюбленностей. Для Гоги главной приманкой в доме служила старшая сестра Зоя, чему он вначале сам немало удивлялся. Он всегда считал, что ему нравятся блондинки, а тут смуглая, черноволосая Зоя с экзотической внешностью — прямым, но довольно широким как у таитянки носом, большим, плотоядного рисунка ртом и удлиненными к вискам глазами неожиданного для ее типа светло-серого цвета. А в глазах этих — очень выразительных и откровенных — то насмешка, то вызов, а иногда такое равнодушие, что даже не уверен бываешь, замечают ли они тебя. И каким смешным и жалким тогда кажешься себе, со своими нескромными, но неотвязными мыслями. Кто ты такой? Студент, которому еще учиться и учиться, без положения в обществе, без денег. А Гога уже начинал понимать, что в Шанхае деньги решают все. В Харбине так не было. Вот ведь не принимали в харбинские клубы миллионеров Карасевича и Булаева. Про первого ходили мрачные слухи, что начало своему богатству он положил ограблением и убийством купца, второй слыл безжалостным ростовщиком, владельцем ломбардов. А здесь, в Шанхае, целые династии богачей занимались ввозом опиума и других наркотиков, то есть, по существу, нажили свои миллионы на отравлении китайского народа, а им всюду почет. Один даже носит звание сэра, хотя британцем не является.