Михаэль Шаранг - Сын батрака

— Не думаете же вы, — горячился он, — что Рехбергер умышленно распространил эту записку.

— Циркуляр, — поправил его Секанина, чтобы не создалось впечатления, будто речь идет о пустяках.

— Неужто вы действительно в это верите?

— Вы дали Рехбергеру циркуляр, — сказал Секанина, отчеканивая каждое слово, — но при этом не дали ему никаких указаний. Например, чтобы он не распространял его или хотя бы принял какие-то меры предосторожности. Вы ведь этого не сделали, верно?

— Нет, — небрежно произнес Хольтер, ведь он уже уверил Секанину, что ни слова Рехбергеру не сказал.

— Итак, — продолжал Секанина, — итак, Рехбергер не видел оснований класть эту бумагу отдельно от других, попавших к нему в этот день…

— Циркуляр, — перебил его Хольтер.

— Что? — спросил Секанина. Тут он заметил свою оговорку. Но и не подумал поправиться. — Так или иначе, — сказал он, — она попала кому-то в руки. Теперь вопрос: кому? Нам следует выяснить, кто был в конторе Рехбергера.

Хольтер раздумывал, почему Секанина все время ходит вокруг да около. Вообще это не в его обычае. Хольтер ничего не понимал. Поэтому хотел соблюсти осторожность.

— А Бенда не мог там быть?

— Конечно, мог, — согласился Секанина. — Но мог быть и кто-то другой.

Хольтер покачал головой.

— Кто? — спросил он. — Кто-то ведь должен был взять бумагу и размножить ее?

— Это еще надо доказать! — заявил Секанина.

— Ничего нет легче. Завтра я зайду к Бенде, и он все скажет. Насколько я его знаю, он ни перед кем не станет ничего скрывать.

Секанина увидел, что его опасения подтверждаются: вмешательство Хольтера в дела, касающиеся кадров, и так уже привело к неприятностям. Он, Секанина, занятый в последнее время все возраставшими экономическими трудностями, кое-что упустил. Теперь он твердо решил как можно скорее все это снова прибрать к рукам.

Бенда давно был у всех бельмом в глазу. По его мнению, Рехбергер, председатель производственного совета, вместо того чтобы защищать интересы своих коллег, просто поддерживал политику социального партнерства, проводимую правлением профсоюза. На этом основании Бенда вышел из фракции большинства и в качестве беспартийного не без успеха выставил свою кандидатуру на выборах.

Секанина долго ничего не знал о том, что происходит в, так сказать, нижних слоях предприятия, покуда не стали известны результаты последних выборов в производственный совет. На одном из заседаний правления он потребовал, чтобы его проинформировали, и Хольтер с величайшей готовностью все ему разъяснил.

Секанина сразу заподозрил, а вскоре и убедился в том, что Хольтер некоторым образом сотрудничает с Рехбергером.

И теперь он без обиняков спросил его об этом, правда тут же в отеческом тоне присовокупив:

— Но вы не должны воспринимать мой вопрос как порицание. Я только хотел сказать, что в определенных областях, в коих вы не являетесь специалистом… что там вы, я хочу сказать… к некоторым вопросам относитесь несколько наивно.

И Секанина еще раз перечислил эти вопросы, из совокупности которых вытекало «сотрудничество» инженера с председателем производственного совета.

— Бог ты мой, — защищался Хольтер, — уж не знаю, не упрек ли это…

— Нет, ни в коей мере, — заверил его Секанина.

— То-то же, — сказал Хольтер. — Мы ведь годами проповедуем только доброе партнерство. И я считаю, что это правильно. Если вы то, во что нам обходится это партнерство, сравните с тем, что оно нам приносит…

— Да знаю, знаю, — сказал Секанина.

Но Хольтер не дал отвлечь себя.

— Я придерживаюсь этого мнения, — продолжал он, — не только вообще, но и в нашем конкретном случае. Я потчую Рехбергера разве что карамельками, а он за это предоставляет мне полную свободу действий…

— Что вы называете карамельками? — перебил его Секанина. — Если вы выпихиваете арендатора нашей столовой в Зиммеринге и подсовываете аренду жене Рехбергера, то это, пожалуй, больше, чем карамелька.

Упрек ничуть не смутил Хольтера.

— Нет, нет, — возразил он с непривычной горячностью, — с арендой столовой все обстоит совсем иначе, чем вы думаете. Это вовсе не мелкое соглашательство, а крупное дело, которое я наметил и которым смог заняться только теперь, теперь, когда все дрожат за свое рабочее место. И я этим воспользуюсь, чтобы обновить наши кадры, понимаете? Неповоротливых и престарелых — вон, а молодых и дельных — милости просим. Если вы сообразите, что молодой вырабатывает почти столько же, сколько два старика, то можете подсчитать, какая тут получится экономия. Но я хотел бы сколотить здесь еще и бригады сдельщиков из жителей маттерсбургских окрестностей, чтобы, в случае если мы начнем там строить силосные башни, у нас было уже все укомплектовано. И эти же люди после окончания строительства охотно останутся там, если мы решимся открыть филиал в Бургенланде.