Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Первое время римская власть принимает христиан за очередную иудейскую секту и смотрит на нарушение главнейшего закона страны, на отказ исполнить официальную процедуру в отношении императора, как на иудейский отказ, и потому — сквозь пальцы.

Проблема обозначается, когда не только из Иудеи, но и из других уголков империи начинают поступать сигналы об отказе христиан выполнить официальную процедуру. По географии отказов видно, что это не известный Риму иудаизм, ограниченный рамками национальности, а нечто совершенно иное, имеющее интернациональный характер.

Рим не может игнорировать явление из-за его размера. Начинают разбираться, что это, откуда взялось и как к нему относиться. Устанавливается, что это ветвь иудаизма, родившаяся в Иудее при Тиберии — четвертая по значению группа наряду с саддукеями, фарисеями и ессеями. Пока основатель был жив, группа имела национальный характер. Она втягивала в себя лишь «овец дома Израилева». После смерти лидера группа получила интернациональный окрас и начала впитывать в себя всех, без разбора веры и племени.

Огромное значение играют легенды вокруг истории с распятием и воскресением основателя. Христиане утверждают, что при жизни лидер движения неоднократно заявлял о своей связи с Богом и обещал это доказать воскресением из мертвых на третий день после его казни. Он явился своим ученикам на третий день, как и обещал, после чего исчез. Эта история очень способствует распространению христианства по всей империи.

Очень популярно христианство было среди беднейших слоев населения, особенно среди самой гнусной и постыдной части общества — воров, проституток и пролетариев с рабами. Пролетарий в переводе — это кто ничего не способен дать обществу, кроме потомства. Единственное, что он имеет, — свои руки и гениталии. В грубом варианте перевод слова «пролетарий» звучит как «penis-владелец» или «vagina-владелица».

Старый иудаизм был привязан к биологии. Подлинным иудеем мог быть только еврей по крови. Это означало, что иудаизм не мог выйти за рамки племени. Не еврей формально мог принять иудаизм, но хоть он лоб расшиби, путь наверх ему был заказан.

Новые иудеи (христиане) преодолели кровное ограничение, и вышли за рамки Израиля. Они отрицали значение социального статуса и крови. Они учили, что главное — принять их учение. Остальное неважно. Разбойник и проститутка любой крови и статуса, вступая в христианскую общину, становились равными всем другим членам группы.

Рим видит, что у нового учения есть потенциал охватить протестом всех жителей империи. В перспективе обозначилась большая угроза. Если число христиан достигнет критической массы, империя уподобится армии, где количество солдат, не исполняющих воинские обряды, превысит критический минимум. Если не пресечь эту тенденцию, неминуем крах государственной конструкции со всеми вытекающими последствиями.

Рим находит явление зловредным и опасным суеверием, расшатывающим основы империи. Что остается делать власти? То же, что генералу с солдатом, который после всех уговоров отказывается выполнить устав, — расстрелять перед строем.

Поначалу Рим пытается решить проблему через уговоры. Он был похож на офицера, уговаривающего упрямого солдата отдать честь генералу, видя в его упрямстве не столько злой умысел, сколько юношеский максимализм. Он говорит ему — ну отдай ты эту честь, что тебе стоит? А солдат на своем стоит — нет, и все. И что офицеру делать?

Если он не расстреляет солдата, его самого расстреляют. А ему за что умирать? За чужую глупость? Во-первых, это не умно. Во-вторых, это еще и бессмысленно, так как ничего не меняет. Если солдат не изменит свою позицию, его все равно расстреляют. И если вопрос становится ребром, разумное решение офицера: пусть все будет по закону.

Когда христиане после всех угроз и увещеваний говорят твердое «НЕТ», Риму не остается ничего, кроме как начать публичные казни. Цель: показать непоколебимость Рима и заодно преподнести урок преступникам — показать, что ждет непокорных.

Но власть получает обратный эффект: чем больше она казнит христиан, тем больше возникает новых христиан. Все точно по фразе: «…если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24).

Вчерашние обитатели социального дна демонстрируют небывалую силу духа за свои убеждения. Всеми презираемые люди шли умирать за свою веру, чувствуя себя выше тех, кто их презирал. Новое чувство перестраивало их внутренний мир и высвобождало огромный потенциал. Это действительно выглядело подлинным чудом. Никто не мог помыслить, что у низших людей возможны убеждения, за которые они готовы умирать. Рим считал их потребителями, которым ничего, кроме хлеба и зрелищ не нужно, что места для высоких целей у них попросту нет, а тут оказалось такое, чего никто не предполагал.