Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Слушайте, сегодня ночь музеев в Лос-Анджелесе. Я хочу сходить на выставку «Съедобная кунсткамера: неожиданные и странные снэки из тридцати стран». Съездим?

Джо закрывает крышку монитора на своем ноуте и встает.

– Если выдвинемся прямо сейчас, то успеем до пробок.

Я тоже встаю, но Кью остается сидеть.

– Езжайте без меня, – говорит он.

– Почему? – спрашиваю я.

– Устройте себе свидание, – отвечает он, – просто идеальное свидание.

Я прижимаю к себе его голову.

– А ты что будешь делать? – спрашиваю я.

– Съем свой бесплатный кекс, – отвечает Кью, – но для начала просто посижу.

– Просто посидишь, – повторяю я за ним, кивая.

– Я это сделал, Фрэнк, – говорит Кью, – я это сделал.

Мы садимся в машину. Сообщения прилетают одно за другим. Пол Олмо набрал 1480 баллов.

Амели Шим столько же. Найма Гупта получила неплохие 1390 баллов, но будет еще один тест, и я уверен, что она наберет 1400, как и хотела. Лимбийцы – Джон Лим, Элла Чанг и Эндрю Ким – набрали кто под 1500, кто чуть больше. У всех отличный результат. Я чувствую, что Земля стала быстрее вращаться вокруг своей оси.

Я знаю, что Брит набрала 1540 баллов, то есть ровно столько же, сколько и я. Написать ей и поздравить? Мне очень хочется это сделать, но, наверное, не стоит. Плевать! «1540, как и у меня. Поздравляю!» – пишу я. Через некоторое время от нее приходит ответ: «И я тебя поздравляю. Потрясающе». Я хочу написать что‐нибудь про слово «потрясающе», но останавливаю себя.

Я вывожу свою жуткую Consta на шоссе, оно несет нас на север. Поскольку я за рулем, Джо отправляет с наших телефонов сообщения родителям: «Едем в Лос-Анджелес», «Возможно, вернусь поздно» и прочее бла-бла-бла. Мои мама с папой отвечают: «Имей веселье». Родители Джо по‐английски говорят лучше, поэтому они пишут: «Желаем хорошо провести время».

Странно все это. Для наших родителей ничего не изменилось. Трагедия с Брит и Ву прошла незамеченной для них. Для них мы с Джо начали встречаться на Сборище и с тех пор не расставались. Мы подменили драгоценности, а потом вернули их на место. И никто этого даже не заметил.

– Можно я еще раз скажу, что это здорово – встречаться по‐настоящему? – спрашиваю я.

Джо наклоняется ко мне и начинает меня целовать – щека, ухо, шея… И это самое эротическое переживание из всех, что были у меня в моей Consta, да и вообще в жизни.

Мы быстрее обычного доезжаем до Лос-Анджелеса. Но дальше начинаются пробки – то одна дорога перекрыта, то другая. Джо смотрит на навигатор и видит, что все дороги агрессивно-красного цвета.

– Черт, – говорит она. – Там какой‐то фестиваль. Показывает, что на объезд уйдет час.

У меня слишком хорошее настроение, мне не хочется его портить.

– Ну и ладно, – говорю я. – Давай тогда на фестиваль?

– Давай тогда на фестиваль, – повторяет за мной Джо, как бы говоря: «А почему бы и нет?»

Мы паркуемся. Как идиоты, плетемся по тротуару с полкилометра и наконец доходим до пышно украшенного входа на фестивальную площадку, где громко играет музыка.

46‐й ежегодный Лос-Анджелесский корейский фестиваль на Винтер-стрит.

Организатор – североамериканское отделение Aju Electronics.

Мы с любопытством разглядываем толпы людей. Из поставленных друг на друга огромных колонок гремит К-pop. Над улицей висят растяжки. На подсвеченной всеми цветами радуги сцене одетые в добок маленькие дети разминаются, чтобы продемонстрировать супермилое хапкидо. В толпе ходят одетые в традиционную народную одежду танцоры, к шляпам которых привязаны длинные перекрученные ленты.

И повсюду еда. Есть барбекю (ну конечно!), и кимчи (куда же без этого!), и куча других блюд, которые большинство людей никогда не увидит и не попробует, – ярко-красные рисовые пирожки токпокки, идеальные пирамиды из кимбап-роллов, завернутых в листы высушенной морской капусты, патбингсу из мелкого колотого льда и сладкой фасоли и даже горы свежеобжаренных беондеги.

Джо показывает на прилавок с беондеги и спрашивает:

– Слабо?

– Это тебе слабо, – отвечаю я.

Беондеги – это куколки тутового шелкопряда. Продавец за прилавком обращается ко мне по‐корейски, и я по‐английски спрашиваю его, можно ли мне попробовать. На вкус неплохо – что‐то орехово-грибное – и хрустит просто потрясающе. Я тут же целую Джо, чтобы она тоже почувствовала этот вкус.

– О-о-о-о! – говорит она, задумчиво облизывает зубы и заказывает небольшой бумажный кулечек.