Николь Уильямс - Падение

Свернувшись калачиком в старом дедушкином кресле, я глядела на опутанные цветными гирляндами кактусы и пыталась представить, чем сейчас занимается Джуд. Под влиянием момента вытащила телефон, набрала «Счастливого Рождества. Целую» и нажала кнопку, прежде чем успела опомниться. Потом полночи ждала ответа, ежеминутно проверяя экран. Ничего. Вновь потекли бессонные ночи. Долгие часы я проводила в соседней студии танцев в попытке выбросить из головы тяжелые мысли. В новогоднюю ночь я, словно зомби, выползла на кухню в поисках кофейника.

– Думала, только мне не спится, – услышала я вдруг.

Спросонья я даже не вздрогнула. Мама встала, достала из буфета чашку, налила мне кофе и, не спрашивая, плеснула туда молока.

– Спасибо.

– Пустяки.

Она снова села и уставилась на меня, будто чего-то ожидая. С мамой никогда ничего не знаешь наверняка. Может, она хочет, чтобы я поделилась с ней планами на жизнь и мы вдвоем обсудили бы мое прекрасное будущее. А может, хочет сказать, что моя новая прическа совершенно мне не к лицу. Я успела выпить полчашки, когда она наконец решилась.

– Что ж, мне надоело ждать, пока ты признаешься, что гложет тебя изнутри. Люсиль, что с тобой? Почему ты такая подавленная? Знаю, это как-то связано с Джудом. Не пойму только, что у вас случилось?

Я поджала губы, услышав свое полное имя, и скривилась, когда мама упомянула Джуда. Его имя ножом полоснуло по сердцу. Вздохнув, глотнула кофе и пошла на попятную:

– Не уверена, стоит ли нам быть вместе.

Вдаваться в подробности я не стала. И так по одной фразе понятно, в чем моя беда. Мама кивнула и, задумавшись на секунду, уточнила:

– Хочешь сказать, вам не стоит быть вместе или вы не должны быть вместе?

От долгой бессонницы соображала я туговато.

– А есть разница?

– Конечно. – Она потуже затянула пояс нового халата. – «Стоит или не стоит» – это субъективное восприятие. А «должны» – совсем другое дело. Оно означает какие-то обязательства перед другими людьми. Тут от тебя ничего уже не зависит. Так что да, разница есть, причем большая.

Она пристально глядела на меня. Лучше бы я продолжала ворочаться в постели без сна, чем вести ни свет ни заря философские беседы с мамой.

– Не понимаю, – сказала я.

– Хочешь знать, что я думаю? – озабоченно взирая на меня, спросила мама.

– Давай.

Мне очень был нужен ее совет. За последние месяцы нам удалось наладить отношения, после смерти Джона давшие солидную трещину.

Я сделала шаг навстречу, она тоже, и где-то на полпути мы встретились. Она не хотела терять дочь, своего единственного ребенка; я не хотела терять мать. Это был большой шаг, и я мысленно благодарила ее за это. Теперь мама иногда даже вкладывала записочки в посылки, которые они с папой присылали мне.

– Если взглянуть со стороны, вам с Джудом, конечно же, не стоит быть вместе, – начала она медленно, следя за моим лицом. – И в то же время вы должны быть вместе.

Я потрясла головой. Бред какой-то, ничего не понимаю. Не разговор получается, а сплошной оксюморон.

– О'кей, мама. Ничего не понятно… – Я зажмурилась: голова болела все сильнее. – Так мы должны быть вместе или не должны?

– Должны, – тут же сказала она.

Ну хоть какая-то ясность… Правда, лучше уточнить, потому что сама я во всех этих домыслах «стоит – не стоит» без тяжелейшего приступа мигрени не разберусь.

– Почему ты так уверена?

– Милая… – Мать взяла меня за руку – Ты начиталась сказок и витаешь теперь в облаках. Любовь – штука непростая. Особенно если она настоящая. Она далеко не всегда окрыляет, порой хочется рвать на себе волосы. – Мама замолчала, улыбаясь своим мыслям. – Но любовь того стоит! Не давай себя ослепить. Жизнь никогда не бывает идеальной, и сами мы далеко не совершенны. Тогда почему от любви мы ждем одного лишь безоблачного счастья?

– Я все понимаю, мама. Правда… – Я принялась водить пальцем по краю чашки. – Но согласись, одной любви ведь мало.

– Детка… – Мама посмотрела так, будто я сморозила несусветную глупость. – Ну конечно же! Конечно же, мало!

Кажется, эти неожиданные посиделки на кухне ни к чему не приведут.

– Ничего не понимаю. В голове все совсем перепуталось. И чем больше ты говоришь, тем сложнее…

Она помолчала немного и наморщила лоб, пытаясь подобрать слова.

– Любовь свела вас двоих, Люс. Но вместе вас держит совместная жизнь с ее кровью, потом и слезами. Любовь – это не только конфеты-букеты и прочая романтика, милая моя. Это тяжкий труд, доверие, боль… Но если вечером ты смотришь на своего мужчину и не можешь представить на его месте никого другого, то боль уходит – и ты понимаешь: оно того стоило.