Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки

Во времена японского правления на Карафуто не было корейских школ. «Политика геноцида японского колониального режима по отношению к корейскому народу проявилось и в области образования. Искажая нашу историю, разрушая нашу национальную культуру, он усиленно внедрял в Корее японский дух и японскую культуру, налагал запрет на использование корейского языка и письменности. На первых порах для умиротворения населения колонизаторы распространяли теорию об этническом единстве корейцев и японцев. Затем они заставляли корейцев изучать японскую историю, говорить на японском языке, давать присягу на верность японскому императору. В процессе японизации они даже заставляли менять фамилию и имена на японские. Эта политика была направлена на то, чтобы стереть корейский народ с лица земли, превратить его в покорную колониальную нацию». Поэтому корейские дети должны были ходить в японскую школу.

«В августе 1906 года в помещении бывшей русской церковной школы во Владимировке японцы открыли свою первую начальную школу. В ней обучалось 20 японских детей. В том же году были открыты начальные школы в Отомари и Маока. В 1908 году вышел специальный указ императора о развитии образования на Сахалине. К 1935 году на Карафуто насчитывалось 210 начальных школ с 985 классами, 1046 учителями, и с числом учащихся, достигших цифру в 43 495, организовывались начальные туземные школы, где обучались айны, ороки и дети других 23 народов».

«В то время я учился в японской школе и имя тоже было японское „Ясуда“, обучали все на японском языке. Поэтому было очень трудно. К тому же мы учились вместе с японскими детьми и от них всегда нам „доставалось“ унижения и нас они обзывали „Чёсен наппа“ (корейский салат из свежих овощей)».

Дискриминация корейцев заключалась не только в образовании. Большинство из них вынуждены работать там, где было наиболее опасно: на строительстве военных аэродромов, железной дороги, на шахтах, лесозаготовках. Прекрасной иллюстрацией сказанному может служить рассказ Пак Хе Дона, покойного председателя Совета Старейшин областной организации сахалинских корейцев: «В январе 1943 года меня забрали из деревни и доставили в г. Пусан. В полицейском участке нас переодели в тюремную робу. В течении недели нас держали в товарняке. В Вакканае нас погрузили в судно. 42 корейца сидели как тюки на железном полу самого нижнего трюма. Темной ночью достигли порта Корсаков (бывший Отомари). Затем нас доставили на шахту Найбути (Быков) и сразу же погнали на работу. Мы были механизмами для добычи угля. Работали по 12 часов в сутки, питались стоя, за смену каждый шахтер должен добывать 2 тонны. Так как не было никаких средств безопасности, то очень часто шахтеры попадали под обвал. Кроме этого, корейцы работали на строительстве железной дороги, военных аэродромов, заготовке леса.

Положение завербованных на Карафуто корейцев было ужасающим. Условия жизни и работы на строительстве железной дороги и военных аэродромов, на лесозаготовках и на шахтах, были таковы, что голодные и изнуренные непосильным трудом и издевательствами надсмотрщиков-японцев и их приспещников-корейцев, доведенные до отчаяния они бросались в бега. Их ловили и бросали в «такобея». Бок Зи Коу приводит слова из японского энциклопедического словаря: «Такобея — это общежитие, в котором жили люди, работающие как заключенные на шахтах Хоккайдо и Сахалина. Этих заключенных называли «тако». «Тако — это заключенные лагерей «такобея» для принудительного труда. Если в начальном этапе возникновения в 1886 г. на Хоккайдо, «тако» были действительно преступниками, то в 1938-1940-вые годы ими стали насильственно завезенные корейцы.

Трудом «тако» строительство железной дороги Тойохара — Маока протяженностью 31 км с 15 тоннелями через перевал продвигалось намного быстрее. Если сравнить темп прокладки до привлечения «тако» и после, то можно понять слова наших стариков о том, что сахалинская железная дорога замощена телами корейцев. Если с начала строительства 17 сентября 1921 года до 1 октября 1925 год, т.е. за 4 года пройдено всего 9,9 км пути, а за последующие три года до завершения строительства 3 сентября 1928 год трудом «тако» пройдено 31 км, то можно понять в каких нечеловеческих условиях работали «тако».

«Я работал на лесозаготовках, мы пилили и сплавляли лес… Условия труда у нас были невыносимо тяжелыми. Многие устраивали побеги. Пойманных избивали до полусмерти и бросали в „такобею“. В „такобее“ был строжайший режим, страшнее, чем в тюрьме. Человек, заболевший, все равно должен был работать. Если он не выполнял норму, ему не давали еды. В „такобее“ норма была в два раза выше, чем в других местах. Больных выносили из бараков на руках и заставляли работать. Корейцы говорили: „Раз попал в „такобею“, это значит попал умирать“. Это слова Пак Пан Су, жителя города Корсакова».