Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки

Однажды в домашнюю банку с пуговками плюхнулись два необычных предмета: квадратные украшения с голубыми камнями, с жёлтыми палочками и перекладинками. Мама сказала, что эти золотые запонки отцу подарили на работе за хороший труд, и объяснила для чего они нужны и как их носят.

— Папа, иди примерь запонки!

— Да у меня и рубахи такой нет, все мои рубашки на пуговках.

— Давай купим.

— Ага, иди поищи по магазинам, побегай.

— Ничего мы искать не будем, — вмешалась мама. — Нашему Ивашке некуда наряжаться. Пусть эти запонки будут нашей семейной реликвией.

Я долго не могла понять что такое «семейная реликвия» и почему она должна храниться в банке с пуговками, а не рядом с мамкиными висюльками и колечками.

— Да потому что! — раздражённо отмахнулась мать. — Я почти всё своё золото уже растеряла. Если ещё и запонки потеряю… Ну его нахрен, твоего отца!

— А если я потеряю?

— Теряй, он тебе ни слова не скажет.

— А тебе?

— Меня сожрёт. Сама не знаешь что ли?

— Знаю, — вздохнула я и ушла играть с золотыми запонками.

А через несколько лет они перестали быть семейной реликвией и потерялись. Никто о них и не вспомнил. Одна я помню: хорошие были запонки, с аквамарином!

Ай люли, люли, люли

неказисты наши сны:

всё о злате, серебре

да о ещё каком добре.

Во Мгачах своя электростанция: большая, пятиярусная, шумная, со шлюзом, плотиной и водой, которая засасывает. Там утонуло не меньше двух десятков человек. Топят станцию углём, из её большущей трубы валит чёрный дым, оседающий на близлежащие дома. А близлежащих домов всего два — Зубковых и Бураковых. Поэтому пыль в наших домах чёрная и маслянистая. На тротуарах слой чёрного пепла, а если раззявить взгляд, то в глаз тут же залетает крохотный угольный кусочек. Одно радует — огород удобряется. Ну, так мамка говорила. А вообще, вопрос спорный.

Толик мне:

— Иннчик, пойдём на станцию!

— Надоел, мы там уже всё-всё-всё облазили за эти годы.

— Ну пойдём, там всё равно интересно.

Нехотя плетусь за Каргаполом. Внутри станции работает совсем мало народа, а оттого то по её мрачным залам можно лазить. Можно и по ярусам взбираться и на угольной ленте поошиваться, а также пощупать руками горы сажи и попереться отмываться под уличные фонтаны, те что для выброса воды. А за ними огороженная бетоном речная запруда и шлюз. Ниже речка с краснопёркой, на берегу генераторы электротока. Толик тянет меня именно к запруде, где регулярно тонут люди. На дворе весна, скользко. Я поскальзываюсь и падаю в воду. Минуту-другую держусь за бетонный бордюр. И вправду засасывает! Кричу:

— Толик!

Он прибегает и на последней секунде меня вытаскивает. Плетусь домой в мокром пальто, вся в опилках. Толик следом. Ну вот, опять мы нарушили покой и умиротворение посиделок мамы Вали и тёти Нины.

Что было дальше? Мать отмывала меня в железной ванне, шлёпала и рыдала. Тётя Нина носилась по двору с хворостиной в поисках сына Анатолия. А лет нам с ним тогда было… то ли пять, то ли шесть — не помню.

Мама Валя и тётя Нина ушли в кино, отцы на работу, а я и Толик остались у нас дома. Игрушки уже надоели, рисовать наскучило, и мы решили что-нибудь сготовить. Выбор пал на борщ. Толян следил за печкой, но следил не очень умело, поэтому варили мы его долго. Но всё-таки приготовили.

В общем, когда мамки вернулись из Дома Культуры, они застали хату Зубковых в очень культурном состоянии: у печи весь пол в угле и дровах, кухня усыпана капустой, свеклой и морковкой, но по большей части капустой, а на печи малюсенькая кастрюля вегетарианского борща (мы просто не смогли отрезать от замороженного мяса кусочек нужного размера), и два гордых пострелёныша предлагают родительницам кушать! Зрелище, конечно, удручающее. И почему мы не приметили бардак, даже когда уже закончили свои поварские дела — не знаю. Но пока тётя Валя и тётя Нина ни ткнули нас в него носом, мы его в упор не замечали.

— Вкусный борщ? — спросили мы неуверенно, когда взрослые прибрались и сели ужинать.

— Вкусный, жаль дяди Вани и дяди Коли не было дома, пока вы его варганили.

— Почему?

— А они бы ходили за вами по пятам с вениками да с совками и подметали, подметали, подметали…

И мамки дружно захохотали, представив себе такую картину. Вот ведь бабьё! Им над мужьями посмеяться намно-о-го интереснее, чем отпрыскам наподдать.

Ой люли, люли, люли,

прилетели к нам гули,