Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Однажды, когда Ксюшу в очередной раз затаскивали в машину, за нее неожиданно вступился какой-то паренек, поджидавший свой автобус. Ему тут же заломили руки и пинками загнали в «козлик». А уж в отделении заступника отделали как надо. За финальной частью расправы заставили наблюдать Ксюшу.

— Смотри, шалава! — сказал Гурнов. — Сейчас мы твоему рыцарю «слоника» сделаем!

Арсенал милицейских пыток был обширен: «конвертик», «лягушка», «распятие Христа»… Но ничто не могло сравниться со «слоником». На голову парню натянули противогаз, и Сакеев стал сжимать шланг, отпуская его, когда парень совсем уж начинал задыхаться.

Потом Гурнов впрыснул в трубку слезоточивый газ из баллончика, и парня стошнило прямо в противогаз. Он едва не захлебнулся. Тогда противогаз стащили с головы и показали парню себя в зеркало.

— Видишь, что бывает, если оказывают сопротивление правоохранительным органам? — сказал Гурнов Ксюше, когда издевательство закончилось. — А теперь изобрази нам легкий минетик — и свободна!

Он неторопливо начал расстегивать ширинку. И тут на глаза Ксюше попался пистолет, болтавшийся на поясе Гурнова. Она рванула кобуру и быстрым движением выхватила пистолет.

От неожиданности Гурнов отпрянул и, зацепившись за стул, опрокинулся на пол. Сакеев и Петя замерли с вытаращенными глазами. Не целясь, Ксюша несколько раз нажала на курок. Пистолет не выстрелил. Она с ужасом посмотрела на него, не догадываясь, что оружие стоит на предохранителе.

Тарханов ударил ее первым. Удар был так силен, что Ксюша без сознания рухнула на пол. Но они продолжали бить ее, топтать сапогами, возить по полу.

— Стойте, мужики! — сказал Сакеев, задыхаясь. — Она, кажется, того… Спеклась.

Обмякшее тело Ксюши вывезли за кольцевую дорогу и бросили в кустах, не опасаясь, что ее могут опознать. Документов при ней не было, и никто искать ее не стал бы. Ну появится когда-нибудь в оперативных сводках еще один неопознанный труп. Мало ли их находят!..

— Что это ты мне подсунула? — гневно спросил Станислав Адамович.

— Ты посмотрел кассету? До конца? — Евгения потянулась за сигаретами.

В соседней комнате спала Верунчик, и поэтому они говорили полушепотом.

— Нет, — сказал Станислав Адамович. — У меня сил не было до конца смотреть эту мерзость. Зачем ты мне дала эту кассету?

— Я ведь тебе объяснила. Чтобы ты знал правду.

— Какую правду? О чем?

— О своей дочери, Станислав.

— Какое она имеет отношение ко всей этой грязи?

— Подожди… — изумленно сказала Евгения. — Разве ты ее не узнал?

— Где?

— Да на кассете же!

— Конечно нет. И не мог узнать. Я не стану отрицать — девушка на этой кассете действительно ее напоминает. Что-то общее у них есть. Но это не моя дочь.

— Это она, Станислав! Она! Как это ни печально.

— У тебя-то откуда такая уверенность? Ты что, на съемке была? Свечку там держала?

— Разумеется, нет.

— Вот видишь! А берешься утверждать!..

Евгения даже растерялась. Такой реакции она не ожидала. Конечно, отцу не хочется верить, что его дочь способна выделывать такое с мужиками, да еще перед камерой.

Но ведь не настолько же он слеп, чтобы отрицать очевидные факты!

— Давай разберемся спокойно, Станислав, — сказала Евгения, закуривая. — Ты знаешь, как ко мне попала эта кассета?

— Как?

— Ее мне дала твоя дочь. Сама дала.

— Ну вот! — парировал Станислав Адамович. — Она тебя просто разыграла.

— Разыграла?…

— Глупо, конечно. Ей попала в руки кассета с похожей девицей. А ты все за чистую монету приняла.

— Невероятно!.. — пробормотала Евгения.

— Невероятно другое. Сама посуди: если бы на этой пленке была Мила, она ни за что не показала бы тебе кассету. Любой нормальный человек спрятал бы такое подальше.

— У нее тогда был очень сложный момент в жизни. Ей необходимо было кому-то открыться. Она искала душевного покоя.

— Странный способ искать покоя, согласись.

— В жизни много странного, Станислав.

— Но не такого!

— Всякого. Или ты думаешь, что я тебе вру?

— Нет, в этом тоже нет смысла. Просто ты что-то неправильно поняла. Или не поняла совсем.

— Да все я правильно поняла! — в отчаянии воскликнула Евгения. — Ты просто боишься узнать правду.

— Нет, как раз я хочу ее узнать. Очень хочу. И не успокоюсь, пока не выясню, кому и зачем это понадобилось.

— Господи! Что понадобилось?

Станислав Адамович задумался, кусая губы. Его мозг лихорадочно работал.