Дмитрий Иванов - Шлюха. Примадонна. Банкирша. Книга 3

Никто из немногочисленных знакомых Глинского не мог стать ему ни советчиком, ни помощником. И в милицию не имело смысла соваться. Могущественному шефу она была не страшна.

А что, если пойти с повинной к Басову? Эта мысль настолько испугала Котю свое неожиданной смелостью, что он постарался сразу же забыть о ней. Но она продолжала его точить днем и ночью.

После разговора с патологоанатомом Глинский старался не попадаться шефу на глаза. Он боялся, что тот обо всем догадается по его виду. И действительно, вскоре это едва не случилось.

Шеф вызвал Котю к себе по какому-то пустяковому делу. Глинский машинально кивал, не понимая слов, пока в конце разговора шеф вдруг не спросил его:

— А где твои часы, Глинский? Продал, что ли?

Котя чуть не упал в обморок. Что придумать? Потерял? Ограбили? Отдал в ремонт?…

К счастью, шефа отвлек телефон. Он взял трубку и махнул рукой, отпуская Котю.

Глинский вышел в коридор на ватных ногах и обессилено привалился к стене.

— Что с вами, молодой человек? — прозвучал рядом участливый голос. — Вам плохо?

Котя поднял глаза. Перед ним стоял плечистый мужчина с благородной сединой на висках и спокойными серыми глазами.

— Спасибо… Я в порядке… — ответил Котя и пошел по коридору.

Мужчина проводил его долгим взглядом, постоял секунду и энергичным шагом направился к выходу. Неожиданная встреча с Котей Глинским круто переменила его планы.

Он не зря говорил, что на нем все заживает как на собаке. Костя Олейник за свою бурную жизнь побывал в таких переделках, что другой на его месте давно бы отдал концы. Однако ножевое ранение в грудь оставило только едва заметный шрам. Проломленный когда-то затылок никогда не напоминал о себе. А уж вывихи и ушибы были такими мелочами, о которых и говорить не стоило.

Огнестрельную рану он схлопотал впервые. Пуля прошла насквозь, не задев, к счастью, ничего жизненно важного. Если бы сразу сделать перевязку, то и отлеживаться не пришлось бы. Боль Олейник умел терпеть. Но он уходил от погони, и крови было потеряно много. Так много, что врачи едва вытащили Олейника с того света.

Вот почему, слабый и беспомощный, киллер третью неделю валялся на больничной койке тюремного изолятора номер один, носящего романтическое название «Матросская тишина».

Рана затягивалась быстро, но Олейник нарочно продолжал лежать пластом. Из угла на него был направлен глазок телевизионной камеры слежения, ловившей любой его жест. Он был вынужден делать специальную гимнастику скрытно, под одеялом, напрягая и расслабляя отдельные группы мышц. Время сейчас работало на него. Силы постепенно возвращались, и наступила пора подумать о побеге, хотя «Матросская тишина» славилась своими крепкими стенами.

До сих пор удача только попугивала Олейника, изредка отворачиваясь от него. Он надеялся, что и на этот раз фарт не надолго ему изменил. Ведь удалось же выпутаться из сложнейшей ситуации в Италии, оставив с носом Марио, завербовавшего приезжего киллера для борьбы с русской мафией. И вернувшись на родину, Олейник избежал верной смерти, на которую был обречен после устранения Сильвера.

Только гибель Миледи заставила киллера на время утратить бдительность. Миледи оказалась первой женщиной, способной растопить его ледяное сердце. Не случись этого, никогда бы он не пошел, забыв осторожность, в институт Склифосовского. Олейнику тогда было наплевать на то, что бывшие товарищи из секретного спецназа вынесли ему смертный приговор.

Теперь суперкиллер оказался в их руках. Разумеется, «Матросская тишина» была государственной тюрьмой. Но судьба Олейника зависела не от прокуратуры и суда, а от некоей могущественной структуры, существовавшей параллельно с государственными органами.

Его могли в любой момент прикончить тут же, на больничной койке, и никто бы не стал докапываться, как это произошло. Впрочем, то, что будет после его смерти, Олейника не интересовало.

Первую неделю раненого навещали только врачи. Однако он знал, что очень скоро им займутся другие люди. И не ошибся.

Человек, пришедший в его отдельную палату, к медицинскому персоналу не принадлежал. Он сразу сбросил белый халат, небрежно накинутый на плечи, ногой придвинул стул и уселся на него, посверкивая совершенно голым черепом. Именно по этому сверкающему черепу Олейник определил, что к нему пожаловал в гости генерал ФСБ Панов, хотя никогда раньше они не встречались.