Матс Tpаат - Сад Поммера

Писарь кивает. Волостные выборные сидят молча, углубившись в себя. Да и чему здесь радоваться? Деревья шелестят у них в голове, яблони, вишни и черемухи. Да, воистину правда, этот человек много потрудился на школьной земле. Сад не вырастет сам по себе, ежели почесывать зад. Ничто не вырастет, а сад — тем более, это особь статья, надо уметь его холить.

— Волость выплачивает тебе за сад пятьдесят рублей, — говорит Патсманн. — За старание…

Поммер вздыхает.

— Согласен.

Теперь — постройки.

Все принадлежит волости, хотя большая часть строений поставлена школьным наставником.

Все записывается, Поммер ничего не имеет против. Разве что замок на амбаре — его собственный.

С этим все согласны.

— Прочие условия ты знаешь, — говорит Патсманн. — Ты старый учитель и землепашец, сам знаешь, как надо печься о саде и поле, так что… — И волостной старшина вопрошающе оглядывает выборных.

— Да, но все надо внести в книгу, — произносит писарь, и, как бы в подтверждение, его голова вздрагивает. — Чтобы потом не было неприятностей.

— В книгу, — поддакивает ему Юхан Кууритс.

И так все отнимают у Поммера и возвращают ему обратно — в аренду, и усердный писарь записывает условия.

Что там сказано еще?

В аренду передается вся школьная земля от межи до межи — стоимостью тринадцать талеров. Крыши строений и прочие малые ремонтные работы арендатор делает за свой счет. Арендатор должен, кроме того, сам чистить трубы, что Поммер и делал всегда.

В оставшихся пунктах тоже нет ничего необычного.

Разве не чистил он весной ягодные кусты и не удобрял их, не обкладывал к зиме соломой яблони?

Как дело с льном, рожью и картофелем?

Сход выборных не даст обижать волостную землю, этого не стоит и опасаться: ведь, кроме Пеэпа Кообакене, все они землепашцы. Впрочем, и Пеэп имеет дело с навозом.

Весь навоз из хлева пусть идет на хлебное поле, а в картошку можно пустить и прочую прель.

К хлеву, ко ржи все волостные выборные питают известное почтение. Рожь согревает их сердца. Вот и здесь разговор грозит, того гляди, свернуть к нынешним всходам ржи, но Патсманн призывает всех к порядку.

— Пусть высокочтимый Поммер не сердится, что сход выборных сует свой нос в то, сколько и чего он должен сеять, но теперь это уже волостная земли и… Поммер сам понимает, что…

Патсманн даже краснеет от натуги.

— Что мне сердиться-то, — отвечает Поммер в своей жесткой манере, но совсем не зло.

— Ну, тогда, Юхан, запиши…

Арендатор не может сеять льна больше, чем четыре пуры, и ржи больше, чем шесть пур. На поле прошлогодней ржи Поммер должен посеять три пуры клевера.

Запрет на порубку деревьев остается. Поммер может только нарубить на школьном участке хворосту для основы стогов и для мочила. Солому и сено продавать нельзя.

Поммер терпеливо ждет, когда все запишут.

На этом заканчивается его учительская жизнь! Как это просто происходит. Волостные мужи, промозглый апрельский день за окном, свинцовые облака, того гляди, повалит снег; острый запах табака и черные чернила.

Он может жить в бане и тогда, когда заново избранный учитель захочет заполучить баню себе.

Когда подсчитывают все суммы, которые Поммер должен получить от волости: старый долг, деньги на строительство и так далее, — выясняется, что аренда на предстоящий год уплачена и остается еще у волости сумма в уплату на второй год, если Поммер захочет в следующий юрьев день продлить договор на аренду.

Итак, Поммер свободен от школьных дел. Неотвратимо возникают просчеты, пробелы.

Теперь его заботам остается только сын.

Да, сын действительно остается. Но когда Поммер задумывается о нем, им овладевает страх, который постепенно все усиливается. Ведь хворает и он, как расщепленная ветром ель, лишь Карл еще и привязывает его к жизни. Только бы он немножко поправился!

Не сдирайте с деревьев заболони; что вы скажете, если с вас самих станут спускать шкуру! Дереву тоже больно, хотя оно и не может говорить. В дереве, как и во всяком живом существе, теплится жизнь, запомните это навечно!

Поммеру вспоминается, как он учил детей в классной комнате.

Постройка школьного дома идет полным ходом. Зимою Патсманн дал объявление в тартуских газетах и нанял наконец мастеров. Кирпич и прочий материал он тоже велел привезти, пока еще держалась санная дорога. Целая орава удалых, гомонящих строителей прибыла на место. К таким людям в этих краях не привыкли и вообще-то не привыкнут никогда, тут и там на хуторах ими пугают детей, когда те не хотят ложиться спать. На ночь приезжие располагаются в трактире, где теперь пустует много места.