Матс Траат - Сад Поммера

За чью же спину прятаться Поммеру?

Особенно, если он еще и узнал бы, что затевает против него этот человек со стеклянными глазами.

Ведь Краавмейстер едет из трактира, где между прочим сидел и прямой, как спичка, Хендрик Ильвес. А там, где сидит бывший лейб-гвардеец, всегда стряпается безотлагательное дело против врагов императора.

А именно: немало воды утекло в море, однако господин инспектор молчит, письмо родителей, посланное в Тарту, как в воду кануло. Но оно же задумано, чтобы были приняты срочные меры. Долго ли продлится лето, к осени в Яагусилла должен быть воздух чище, бывший ученик свалит учителя, и люди будут тому рады. Разумеется, те, которые не жалуют Поммера.

И что этот Поммер лезет всюду играть первую скрипку. Погоди же, дрянь, они ему еще покажут!

В порыве самоутверждения они сочинили еще одно прошение, на этот раз прямо в Ригу, директору народных школ Лифляндии. Обвинения были те же самые, присовокупили еще лишь то, что Поммера видели изрядно под парами. Где и когда — это не уточняли. Все же остальное как в первой жалобе, если не считать разве что мелочи: на сей раз Хендрик Ильвес перевел «птица кроткая, ворона» — «варона, ладная птаха».

Мария здоровается с Краавмейстером, она помнит хозяина Луйтсы еще с тех пор, когда была девушкой, с той танцульки, когда он однажды пытался ее поцеловать. Но Краавмейстер не принимает ее приветствия, возможно, он его и не расслышал. Тем временем лошадь обмотала вожжи вокруг ступицы и, бедняжка, вынуждена повернуть в канаву. Телега заезжает колесами в ров, лошадь беспомощно останавливается.

Поммер протягивает вожжи Эмми, — та бесконечно горда этим, — спрыгивает на землю и идет выручать власть. Хутор Луйтса за лесом, когда еще там хватятся прийти за хозяином! Поммер пятит лошадь, выводит телегу вместе с пьяным вдрызг своим учеником из канавы, разматывает со ступицы перепачканные в дегте вожжи, обтирает их клочком сена и привязывает к грядке телеги, потому что Краавмейстер не может держать их, — и погоняет своего конягу.

— До чего страшно, когда напиваются до бесчувствия, — замечает Мария. Сассь смотрит с коленей матери на волостного старшину и, показывая на проходящую мимо лошадь, кричит: «Ёсать!» И вот карета Поммера въезжает в Яагусилла.

Кристина первым делом берет на руки Сасся и подбрасывает его, так что мальчик, икая, смеется. Бабушка хвалит его матроску, здоровый цвет лица и упитанность. Мария принимается сразу же за детей, узлы и корзинки. Ей кажется, что наверняка что-то разобьется или перевернется, на всякий случай она велит Ээди и Эмми встать поодаль от вещей. Детям не терпится уйти от взоров матери, в конце концов они в деревне, у дедушки. В Яагусилла их занимает все, что живет и движется, растет и пахнет, каждое дерево, постройка и тропа.

Поммер распрягает лошадь и пускает ее попастись за ограду, где она видна со двора. Он не решается отвести ее подальше — опять пошли слухи о конокрадах.

Когда он доходит до дома, супруга телеграфиста уже там, развязывает узлы, открывает корзины, достает городские гостинцы, располагается со своей детворой в школьном доме.

Им предлагают горячие ватрушки и молоко; когда дети начинают болтать за столом ногами и набивать за обе щеки ватрушки, как будто боятся, что съестное скоро кончится, Поммер смотрит на них сквозь очки таким суровым взглядом, что их берет оторопь. Вся власть перешла к дедушке.

Уже темно, когда Мария принимается мыть в кухне Сасся. Мальчик сонный, он верещит и плаксиво морщится. Мария поднимает ребенка к умывальному тазу, держит его между колен и моет лицо. Мальчишка упрямится и отворачивается.

— Сассь, маленький, вымоем сейчас тебе ротик, — уговаривает Мария. — Вот та-ак, вымоем губки, а то ты грязненький весь, как головешка… Вымоем теперь и лапочки. И ножки тоже. Та-ак… Вот теперь мальчик чистый, как рыбка.

Поммер ревнивым глазом педагога следит через приоткрытую дверь за хлопотами дочери. Когда мальчика уложили спать, дед подходит к кровати, смотрит на внука и ворчливо говорит Марии:

— Локоны ты на головке ребенка растишь, а не видишь, что у мальчика кривые ноги.

Такой разговор для Марии — против шерсти.

— Дуться тут нечего, — говорит Поммер. — Надо ему помочь… Слышал я, как ты сюсюкала: лапочки да ножки… Это никуда не годится! Разговаривай с ребенком с малых лет как с человеком, не то вырастет сюсюкала! Кому это нужно? И локоны с головы срежь! Что это за выкрутасы, пусть мальчишка будет как мальчишка и девчонка как девчонка, у каждого свое лицо, каким его бог создал.