Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Гошкевич.Это внешняя сторона жизни. Между тем возделывание виноградников, обработка каменистой земли примитивными орудиями — всё требует больших усилий.

Болтин.Однако… вечное лето!

Корсаков.А где-то на родине нашей, далекой и милой, зима. Воют метели. По снежной дороге мчится лихая тройка с колокольчиком… Дзынь-дзынь-дзынь. И душа наполняется такой жгучей радостью…

Гончаров.Сдвинем эти экзотические чаши с прекрасным вином и выпьем за нашу славную родину. (Все пьют.)

Танец заканчивается. Гости аплодируют. Девушки окружают их. Болтин расплачивается с музыкантами. Русские дарят девушкам сувениры. Барон каждой надевает на шею цветные бусы. Она из девушек благодарно целует его.

Криднер.Я сражён, господа. Следуйте на фрегат без меня. Я — остаюсь! (Все смеются.)

Корсаков.Действительно, кажется, что здесь рай. Как много покоя. Будто жизнь погружена в сладкий сон.

Гончаров.О-о-о! Посмотрите вон туда, господа. Что это там за чопорная фигура в строгом сюртуке, черной шляпе и с зонтиком! Этот человек обитает здесь не в поисках безмятежного сна. Догадываетесь, барон?

Криднер.И тут английский торговец… (Огорченно.) Увы! Прав был отец Аввакум. Англия настигает нас повсюду. Нет, я не остаюсь! Вперёд, на фрегат! И как можно скорее!

Картина IX

Уголок палубы. Поздний вечер. Светит луна.

Слышится песня, пронзительная в своей задушевности и простоте. Поет молодой матрос. Тихо подходит Гончаров. Слушает. Матрос его замечает. Встает.

Матрос.Здравия желаю, ваше высокоблагородие.

Гончаров.Да ты, братец, сиди. Услышал, как ты поешь, подошел поближе посмотреть на тебя.

Матрос.Да я, чай, не икона, чтоб на меня смотреть.

Гончаров.Должно быть, ты и есть матрос Певцов?

Певцов.Так точно, выше высокоблагородь.

Гончаров.Задушевно ты поешь… И фамилия у тебя, как нарочно, певучая. Откуда же ты такой голосистый?

Певцов.С Волги, ваше выскоблагородь.

Гончаров.С Волги?! Значит, земляки мы с тобой. Оба волжане. Я из Симбирска. А ты?

Певцов.Из-под Нижнего. Деревня наша на самом мысочке стоит, где Ока в Волгу впадает. Ширь такая, что твой океан, особо в разливе. Берегов не видать.

А Певцовым я записан по прозвищу, потому как вся родня наша при голосах.

Гончаров.Хм… Любопытно.

Певцов.Оно как получилось-то? Ездил по своим делам отец нашего барина по губернии. И вот утром в воскресенье проезжает мимо церкви. Там обедня идет. Певчие не клиросе поют. Заслушался барин, вышел из кареты и простоял всю обедню.

Деда моего он сразу приметил. Выделялся его голос из всех. Барин — к нему. Так, мол, и так. Не пойдет ли дед к барину, если тот его выкупит? А дед ему и говорит, что на клиросе-то, почитай, вся его семья и пела. Ни перед чем не остановился старый барин. Большую деревню отдал, записал деда Певцовым и перевез к себе в имение вместе с дедом всю семью.

Гончаров.А нынешний барин как?

Певцов.Тоже охотник песни слушать. Иной раз со всей губернии гостей соберет. Важничает нами. И мы, конечно, стараемся.

Гончаров.Голос-то у тебя, братец, красоты редкой. Как же барин такого певуна на службу отпустил?

Певцов.Не отпускал он меня ни в какую. Сам его едва упросил. В ноги падал. Говорю, если не отпустит, руки на себя наложу.

Гончаров.Да что ж так?

Певцов.Сердечные дела меня тугой петлей затянули.

Гончаров.Эко, братец, несчастье с тобой приключилось…

Певцов.Уж совсем думал сватов засылать. Да моя любезная на тайной беседе открылась, что пуще всех мил ей мой брат старшой. И она ему люба. Промежду собой они клятву верности дали. Как мне тут быть? Не мог же я против нее и супротив брата родного пойти?

Гончаров. (Помолчав.) Как тебе служится?

Певцов.Да что ж Бога гневить… Народ здесь хороший, свойский, скучать-горевать некогда. Так иной раз тоска подступит, посмотришь на море-океан… Защемит сердце. Волга наша вспомнится. Дом родной. (Вхдыхает.)

Гончаров.Ну, ты уж, голубчик, унынию не предавайся. Залечит время раны твои сердечные, отслужишь с честью, бравым, степенным человеком вернешься домой. Заведешь семью, и заживешь своим домом. Будешь внукам про морские походы рассказывать.

Певцов.Кто ж знает, у кого какая планида… Вот капитан наш, тоже большой любитель песни мои слушать, сказывал, что когда возвернемся из плавания, отправит меня в Питер на казенный кошт учиться пению.