Антон Бородачёв - Всё, что я о ней помню

— Печальное зрелище, — сказала Кристина, обводя взглядом кучи барахла прямо перед собой.

— Наверное, все это просто не успели вывезти после того, как в отеле начались ремонтные работы…

— Да, нет… Я не об этом… — ответила девушка, не давая мне закончить. — Просто мне самой всегда было немножко жаль выбрасывать старые вещи. Когда-то они были нужны… Их любили… У каждой из них была своя история и даже какая-то собственная судьба… Они создавали уют. А теперь — это просто мусор… Посмотри, здесь есть даже картины!.. Это как кладбище для ненужных вещей…

Я огляделся по сторонам: «Больше напоминает старый чулан под лестницей».

— Да… — отозвалась Кристина, но больше не добавила ни слова.

— Давай осмотримся здесь, — предложил я, чтобы прервать, повисшее между нами молчание. Но Кристина в ответ просто молча кивнула. Мы стали перебирать вещи — я с одной стороны, а она с другой. Вокруг пахло ветхостью — странная смесь запахов бумаги, древесины и плесени. И, вдыхая ее, я думал о том, что, наверное, именно так пахнет прошлое, которое теперь оказалось никому не нужным.

Больше я не пытался заговорить с Кристиной. Она разбирала коробки и, доставая оттуда ту или иную вещь, потом долго крутила ее в руках, как будто все больше проваливаясь в свои мысли. Я не хотел мешать ей, а потому тоже сосредоточился на поисках. Я нашел ворох старых простыней, несколько цветочных ваз, аккуратно проложенных упаковочной бумагой, ненужную аудиоаппаратуру и даже музыкальный смычок, который валялся среди вещей без прилагающейся к нему скрипки. Разобравшись с вещами поменьше, я перешел к мебели — точнее, к тому, что еще от нее оставалось. Я видел спинки кресел без всех остальных частей, столешницы с двумя или тремя ножками, какие-то зеркала со сколотыми краями. Глядя на каждую из этих вещей, я пытался представить себе то место, которое было отведено ей прежде. И в этот момент я, кажется, начал понимать все то, о чем говорила Кристина несколько минут назад.

— Хочешь, расскажу секрет? — вдруг сказала она, и, услышав ее голос, я обернулся.

— Конечно.

— Но предупреждаю, скорее всего, это покажется тебе глупым. Поэтому обещай, что не будешь смеяться.

— Да… Хорошо, — проговорил я. Но, кажется, это были совершенно не те слова, которые она собиралась услышать.

— Обещай, — сказала Кристина уже чуть-чуть тверже.

— Обещаю, — ответил я, но после этого она снова не сказала ни слова. Вокруг нас повисла тишина. Я просто ждал, а Кристина потратила еще несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями.

— Раньше, перед тем как выбросить какую-то вещь, я говорила ей «Спасибо». Я знаю, это странно. Но в каком-то смысле мне это было нужно. Знаешь… Это как прощаться с частичкой себя… Платье, в котором ходила на выпускной… Или старый чемодан, с которым ездил в путешествия… Когда ты выбрасываешь их, ты выбрасываешь вместе с ними и какой-то кусочек своего прошлого… Поэтому мне было так важно попрощаться с ними напоследок… Думаешь, это все глупости?

— Нет… — откликнулся я, и мой голос прозвучал как-то неожиданно серьезно. — В каком-то смысле это даже мило. Я просто никогда не думал так о старых вещах.

Я поднял глаза на трещину в потолке, из которой на меня, как и прежде капала дождевая вода, и на секунду растворился в своих мыслях.

— Что это за знак? — спросила Кристина, как-то неожиданно поменяв тему разговора.

— Покажи, — отозвался я, и в следующую секунду она передала мне заднюю часть какой-то старой тумбочки, на которой виднелась простая чернильная печать с двумя сплетенными между собой лилиями.

— Он здесь почти на каждой вещи… Ты видел его когда-нибудь прежде?

— Да… кажется… — неуверенно проговорил я, а затем, чтобы убедиться в своей правоте, достал из кармана один из конвертов, которые получил от Спильмана во время нашей с ним встречи. — Это знак компании Futuris… Я говорил тебе о ней… Они выкупили «Мон-Сен-Мишель» у прошлых владельцев…. Несколько месяцев назад…

— Но этим вещам не несколько месяцев… — возразила Кристина. — Некоторым предметам здесь по несколько десятков лет.

Я повертел в руках какой-то разобранный проигрыватель грампластинок, потом — настенные часы, которые случайно попались мне на глаза. На нижней панели каждого предмета виднелся тот же самый символ, но при этом сами модели выглядели раритетными. Судя по виду — и часы и проигрыватель выпустили еще во времена Польской Народной Республики, не меньше 50 лет назад.