Игорь Савельев - Ложь Гамлета

— Владимир Антонович, хотелось бы понять…

— Да. Я веду к тому, что это ведь не просто бред и дурновкусие. Это не просто низкопробные эксперименты с классикой. Это даже не просто политическая, историческая пародия, хотя понятно, что могут быть и негативные суждения о Брежневе и его времени, у нас ведь, в конце концов, демократическое общество…

— Владимир Антонович!

— Да. Но это еще и русофобия, — профессор поднял палец и хорошо замолчал. —Чистейшей воды русофобия. Отрицание не только наших ценностей, но и права на то, чтобы русское общество — в разные этапы, пусть и непростые, — имело цивилизованный облик. «Гамлет» у Коноевского — это не больше чем повод заявить о том, что благородным может быть только внутренний эмигрант, метящий во внешние, а окружен он тотальным пьянством, воровством, казнокрадством, оскотиниванием…

Несмотря на то, что фонтан было не заткнуть, Олегу нравилось — в перспективе. По крайней мере, ключевые моменты вроде «русофобии» нарезать можно было хорошо. Он запоздало пожалел, что не поставил профессора к другой стенке, так, чтобы сзади был Высоцкий, ну да ладно. Тем более, выпалив залпом втрое больше оговоренного, профессор вдруг как будто выключился, быстренько закруглил разговор и почти вприпрыжку побежал обратно в зал. Валере пришлось даже чуть догонять, чтобы вернуть микрофон.

Так. Ладно. Пока все, вроде, складывается. Выдохнуть — и дальше.

Олег не был склонен к жестам типа «с богом» и прочему «сверим часы», но тут пришлось, действительно, сверить, и выдержать четыре минуты перед дверьми, похожими на каравай, у которых парень из охраны предусмотрительно подменил билетершу. Им подобрали неплохую диспозицию: скромный боковой ход, позволявший до поры оставаться незамеченными в проходах, но быстро затем оказаться перед сценой. Все было идеально просчитано по схемам зала. Короче — маленький «Норд-Ост».

Однако на сцене Олег сразу же увидал такое, что коротко ткнул Валеру, и они немедленно выдвинулись на середину, никого не дожидаясь. На сцене стоял трап. То есть настоящий (кажется) авиационный трап, причем, такой советский, где машинка внизу (самоходная часть) — это такая именно машинка из шестидесятых, как машинки в классических иллюстрациях к «Незнайке». Господи, да где достали? Как втащили в театр?.. Не склонный демонизировать своего героя (как делали многие), Олег готов был на миг поверить в сверхвозможности Коноевского… Уже потом он рассмотрел другой реквизит, не менее исполинский, но уже, конечно, примитивно-картонный: нечто вроде египетских пирамид, оклеенных баннерами в виде чеков «Березки». В общем, за этим стояла символика, которая мало что говорила людям его поколения (сам-то он вычитал про «Березку» в рецензиях), поэтому пока он больше оценивал всё технически — насколько внушительно будет смотреться в кадре.

Может, их вела судьба? — но, опоздав, они попали на самую визуально-вкусную сцену. С вершины трапа, откуда-то с верхотуры, две длинноногие блондинки в форме бортпроводниц (и тоже, кажется, советских) бережно спускали вдрабадан пьяного молодого человека в серой генеральской шинели. Жаль, что Валера, вскинувшись, успел снять лишь нижнюю половину этого впечатляющего схождения с небес. Но да и то было хорошо.

Пока Олег с Валерой возились, обменивались жестами, реплики актеров внизу сцены как-то прошли мимо них, они услышали только громогласный, вальяжно-пьяный генеральский окрик:

— На вопрос губки — какой ответ может дать королевский сын?

— Вы принимаете меня за губку? — смиренно спрашивал некто в костюмчике — таких было несколько.

— За губку, которая впитывает щедроты короля, но он держит их — как обезьяна орехи — за щекой. Раньше всех берет в рот, чтобы позже всех проглотить. Когда ему понадобится то, что вы скопили, он нажмет на вас — и, губка, вы снова сухи. А впитываете вы — слюни! — «генерал» победно оглядел зал и очень натурально покачнулся. — А слюней у него — много! — Он с детской радостью принял рулады зала. — У него полон рот слюней! Сиськи-масиськи…

«Генерал» принялся несмешно пародировать, чтобы кончить дело смачным троекратным поцелуем, от которого его серенький собеседник долго отплевывался в ведро: только сейчас Олег заметил, что по сцене расставлены мятые жестяные ведра. Да и то — «заметил»; он пока лишь восторженно пихал Валеру: ты это снял?.. Поцелуй снял?

— Вот вы сейчас что пишете?

Некто балетными движениями проплыл к основанию пирамиды и выдернул листок из одной из пишущих машинок, которых, оказывается, здесь тоже расставлено было множество. «Был бы хлеб — а песня найдется», — зачитал он.