Хэрриет Эванс - Дикие цветы

Она замолчала и уставилась на него, прищурившись, — Бен понял, что она пьяна.

— Прошу прощения, но мне нужно идти, — сказал он, собирая остатки вежливости. — Извините…

— Брось, не уходи, зайди в дом. В такое время не место тебе на улице, дорогуша. — Она тяжело оперлась на приземистую ограду сада и положила голову на кирпичи. — Я позвоню Тони, мы позовем его сюда, и он тебя заберет… Посидим, развлечемся, выпьем. Будет здорово снова увидеть его — сто лет прошло, как мы встречались в последний раз… — Улыбаясь, она подалась вперед, и он увидел угри у нее на носу. В ее желтых глазах горело любопытство. — Сейчас позвоню ему, отцу-то…

— Он мне не отец! — выпалил Бен и бросился бежать, испугавшись, что она протянет руки, схватит его и заберет навсегда. Он слышал, как она зовет его, но продолжал бежать, ощущая, как звенит в кармане мелочь и гулко бьется сердце.

— Эй! Вернись! Вернись, кому говорят!

Он бежал и бежал мимо домов и остановился только, когда дорога кончилась. Дальше шла узкая тропинка, заросшая ежевикой и кораллово-оранжевыми дикими розами. Она вела к боковому входу фермерского дома, где жил жуткий фермер Дерек, хозяин Спам.

Бен заколебался, но тут услышал голос женщины со стороны дороги:

— Иди сюда! Скажу кое-что!

Голос приближался, и тогда Бен снова побежал.

Он мчался все быстрее и быстрее по узенькой, заросшей дорожке, огибающей задворки фермы, а потом спрятался в сарае.

Здесь оказалось тихо и тепло, и он сжался в комок под соломой, пропахшей мочой и потом — как он надеялся, коровьими. Так или иначе, внутри было безопаснее, чем снаружи, и он сидел очень тихо, пока глаза не стали слипаться.

Его разбудили жуткие звуки, доносившиеся откуда-то поблизости. Сообразив, что заснул, Бен схватил ранец, поднялся и медленно прокрался к двери, тщательно нащупывая дорогу, потому что вокруг уже стояла кромешная тьма. Он открыл задвижку так тихо, как мог, приподняв ее всего на несколько дюймов.

Звук оказался воем, и не таким уж и громким. Визжащий, хриплый лай. После того, как его глаза привыкли к темноте и он окончательно проснулся, Бен увидел фермера Дерека. Тот избивал гаечным ключом собаку, привязанную к столбу во дворе дома. Бен узнал Спам.

Собака была ужасно тощей. Кости торчали из-под розовато-белой кожи, хвост обвивался вокруг ее изможденного тела, словно она хотела сжаться поплотнее, чтобы избежать ударов, а фермер Дерек ревел и лупил ее с такой силой, что Бен не понимал, как она вообще все еще могла издавать какие-то звуки.

Причина избиения голодающей собаки валялась в грязи поблизости. Это был мертвый цыпленок со свернутой шеей.

— Получай , бесполезная тварь! — орал Дерек. — Даже собственных щенков уберечь не можешь, тупая ты сука! Вот тебе!

Несмотря на то что Спам была хрупкой, как перышко на ветру, фермер ухватился за шест, чтобы придать удару больше мощи, и с огромной силой пнул ее в ребра. Собака снова зашлась ужасным, задыхающимся, мучительным лаем, и Бен закричал, не в силах остановить себя. Фермер даже не отреагировал: все выглядело так, словно он обезумел — пиная собаку снова и снова, он бормотал что-то себе под нос. На этот раз Спам рухнула на землю и осталась лежать неподвижно.

« Беги! — кричал голос внутри Бена. — Беги и останови его! Ты можешь укусить его. Ты можешь его ударить! »

Но он ничего не сделал, прикованный к земле ужасом.

Пнув собаку последний раз, фермер Дерек удовлетворенно крякнул и пробормотал: «Теперь-ка попробуй встать и сожрать еще одного из моих цыплят, жадная сука». Он оставил тело собаки лежать и зашел в дом, захлопнув дверь ударом ноги. Бен подождал мгновение, страдая от чувства вины и отвращения к себе, а потом, через кучи грязи и дерьма, которыми был завален двор, прокрался к Спам.

Он гладил ее худое, теплое тело, он шептал ей на ухо, но она продолжала лежать неподвижно. И тогда он понял, что теперь не сможет вернуться домой — возможно, уже никогда, потому что повел себя, как маменькин сынок-смотрел, как фермер убивает собаку, вместо того чтобы остановить его. Отец прав — он это действительно заслужил.

Бен еще долго сидел рядом со Спам, по-прежнему надеясь, что та очнется и он снова услышит ее дыхание. Но она становилась все тяжелее, ее тело окоченело, и он знал, что она мертва.

Он подумывал отнести ее в какое-нибудь укромное место и похоронить там, даже попробовал подняться, держа ее на руках, но цепь, которой собака была все еще прикована к столбу, громко зазвенела — металл о металл, и он оставил свои попытки.