Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

А поработать аппарату пришлось. Звонили днем и ночью, по праздникам и в будни, ведь без бывшего артиллериста Александра Александровича Ложенкова хороший фильм не снимешь. После демобилизации его пригласили на работу не куда-нибудь, а в кино, на киностудию «Мосфильм», где он благополучно проработал до пенсии. Сколько фильмов пришлось снять, да и каких! Навряд ли кто-нибудь на киностудии мог лучше бывшего артиллериста организовать захватывающие и потрясающие взрывы, вспышки, пустить как следует дым.

Сотни других спецэффектов мог устроить высокий сухощавый мужчина со смешными усами. Теперь эти усы уже не были черными, как смоль, а стали седыми. Пышная шевелюра, которой гордился Сан Саныч, тоже давным-давно исчезла, исчезла незаметно, по волоску, высыпалась, облетела, как облетают листья с деревьев. И поблескивала теперь лысина желтоватой кожей, сделалась похожей на старый побитый бильярдный шар из слоновой кости. Только глаза под косматыми бровями, тоже седыми, смотрели по-прежнему зорко, реагируя на каждое чужое движение.

Так вот, черный телефон, привезенный из Рейхсканцелярии фюрера, громко зазвонил. Хозяин поднялся из кресла, недовольно забурчал, и шаркая стоптанными комнатными тапками, двинулся к столику. Взял трубку, поднес к уху и пробурчал:

— Алло! Алло, Сан Саныч, слушает.

Он даже и представить не мог какие чувства шевельнулись в душе человека, ему звонившего.

— Сан Саныч, ты?

— Сан Саныч слушает, — вновь скрипучим голосом повторил старик.

— Дядя Саша, ты?

— Может, кому и дядя Саша, — настороженно проскрипел старый артиллерист.

— Дядя Саша, как я рад, что ты еще жив-здоров!

— А с чего бы это мне помирать? — голос звонившего показался Сан Санычу очень знакомым, но с ходу старик не смог вспомнить, не смог узнать этот голос. Но что-то в душе его дрогнуло, сердце защемило, словно бы его сжали холодными ладонями.

— Дядя Саша, это я, Сергей.

Тут Сан Саныч вспомнил, мгновенно узнал голос звонившего ему за несколько минут до полуночи.

— Сергей? Серега, ты что ли?

— Я, дядя Саша, я.

— Где ты, мать твою, байстрюк ты этакий?

— Где, где, — сказал Дорогин, усмехаясь, — не так далеко, как ты, дядя Саша, можешь подумать.

— Где недалеко?.. — у старика дрожал голос, дрожали руки и вообще весь он напрягся неимоверно. Ему даже показалось, что у него волосы на абсолютно лысой голове зашевелились, а усы и брови натопорщились.

— Рядом с твоим домом.

— Почему ты рядом, а не у меня, Сергей?

— А ты один, дядя Саша?

— С кем я должен быть, с актрисами, что ли?

— Ну, мало ли… Мы давненько не виделись.

— Давай, бегом ко мне! Что ты мерзнешь на улице? Я уже давным-давно похоронил тебя, а ты, оказывается, жив-здоров и к дяде Саше ни ногой? Давай быстрее, а то сейчас выскочу на улицу в чем стою… выскочу, с балкона выпрыгну и поймать меня не сможешь.

— Поймаю, дядя Саша, — сказал Дорогин. — Затем, помолчав, добавил: — Ставь чай, сейчас буду.

— Вот это разговор.

Старый пиротехник засуетился.

«Сам Дорогин, жив-здоров! Сейчас будет у меня».

Детей у Сан Саныча не было, не было и жены. Никогда не было. Попадаются такие люди, старые приличные холостяки. Хотя возможностей жениться и жить как все у аккуратиста, педанта Сан Саныча было хоть отбавляй.

Какие женщины подбивали к нему клинья, добиваясь его расположения, хотели связать с ним жизнь! Но всем им Сан Саныч дал от ворот поворот. Конечно, он не был святошей, не был монахом, женщины появлялись в его однокомнатной квартире. Появлялись, но быстро исчезали, надолго не задерживаясь.

Сан Саныч судорожно принялся одеваться. Он был знаменит на весь «Мосфильм» тем, что на съемочную площадку всегда приходил вовремя, никогда не был пьян и на его ногах в большинстве случаев всегда поскрипывали хромовые офицерские сапоги, начищенные до умопомрачительного блеска.

Сейчас эти сапоги и еще две пары сношенных стояли в стенном шкафу на нижней полке, и Сан Саныч как будто предчувствовал, что сапоги ему еще понадобятся, что к нему придут и скажут: «Дядя Саша, ну как мы без тебя кино снимем, давай, помоги!»

И он не откажет. Не откажет молодым ребятам, которые годятся ему во внуки, пойдет, и не за деньги, а за так, потому что страстно любит кино.

В кино он попал просто — после демобилизации его попросили помочь снять фильм — Ложенков случайно подвернулся под руку. Нужно было организовать каких-то пару-тройку пустяковых взрывов. Он пришел, помог, ничего не прося, и не требуя за помощь. Но кино его зацепило, как зацепило многих, и уже не отпустило. Что-то сломилось в душе молодого офицера и он заболел кинематографом, спецэффектами, актерами, дублями.